— Чего рот разинул?! Сколько раз говорил — не заходи за куток! Твое счастье!..
Только теперь начинаю соображать, что произошло. Разворачиваясь на обратный курс, капитан поставил судно бортом к волне. Куток заскользил по палубе. Еще миг — и я был бы расплющен в лепешку.
Это увидели все — штурман и капитан на мостике, и зрители, и добытчики. Но среагировать успел только Серов. Хорошо еще, фамилия у меня короткая.
Не успей Серов предупредить меня криком, лежать бы мне теперь на палубе, как окуню…
Я гляжу в его сторону. Но Серову уже не до меня. Люк забит окунем до отказа, и куток переводят к бункеру на левом борту. Словно подталкивая груз плечом, Серов стоит за лебедкой, весь подавшись вперед.
Когда, устало громыхая сапогами, мы после вахты бредем по коридору, я подхожу к Серову.
Он смеется:
— Ну, брат, и сиганул же ты через бортик — мастер спорта позавидует!..
Голос у него охрипший.
После чая мы с акустиком собрались сыграть партию в шахматы. Но по дороге доктор зазывает нас к себе. В его просторной одноместной каюте и диван, и столик со стулом, и шкафчик для книг, и умывальник. Словом, все удобства, кроме одного — не с кем поговорить.
— Послушайте, зачем вам, боже мой, понадобилось работать на палубе? Для чего рисковать собой?!
Доктор, оказывается, наблюдал за выборкой с мостика. Он искренне расположен ко мне, в его голосе звучит беспокойство. Но мне не хочется говорить. Я молча расставляю на доске фигуры.
— Я понимаю, Доброхвалов, Серов, Бичурин — это их дело. Они моложе вас и расторопнее…
— На палубе ты и правда похож на медведя, — подтвердил Олег.
— Вот видите! Зачем это вам? Ведь вы человек интеллигентный…
Интеллигентный человек… Будто в наше время для работы руками не нужна голова. Будто можно быть настоящим интеллигентом, не умея работать руками…
— Право же, становитесь снова за руль. Я уже говорил капитану…
— Напрасно! Я вас не просил…
Неизвестно, чем кончился бы наш разговор, если бы в этот момент глухой, но мощный удар не потряс судно. Неужели опять загробили лебедку?
Мы с Олегом выбегаем поглядеть, что случилось.
На рабочей палубе все в порядке.
— Где-то в машине, — говорят добытчики.
Мы возвращаемся по коридору, и тут спикер разносит по судну:
— Доктора срочно в машину! Доктора срочно в машину!
Яков Григорьевич, переменившись в лице, выскакивает из каюты.
Минут через десять устный телеграф сообщает: «Взорвался компрессор. Ранены второй механик Караваев и моторист Уколов».
