— Э-э-это что за херня?! — мрачно выдавил из себя прапорщик, не спуская глаз с писсуара. — Что ты за порнографию в казарму притащил, Соколов?
— А чё? — удивился ефрейтор, который всю увольнительную бродил по городу под ручку с Варей с одной стороны и с писсуаром — с другой. Их даже не пустили в кино, сказав, что вид санчаши отобьёт у зрителей желание кушать попкорн. — Это ж финский — лучшая сантехника в мире…
— Какой мир, ефрейтор? — закричал Шматко. — Ты чё, человеческий не мог купить? Это что, б…, за рыбы, что это за бабы? Ты понимаешь, что у меня здесь рота солдат?! Что мне Колобков скажет за такую пропаганду? Бромом вас будем отпаивать?
— Да ну, — ухмыльнулся Соколов, — тут же и не видать ничего. Всё схематично…
— Кому надо — всё увидят, — выпучил глаза Шматко. — Это у тебя здесь подруга под боком… А эти…
Но дальше развивать тему Шматко не стал. В конце концов, вариантов у него больше не было: писсуар был нужен, и он вернётся на своё законное место, пусть даже и в таком неуставном виде.
— Ладно, ефрейтор, — шумно вздохнул Шматко, приняв окончательное решение, — давай сдачу…
Сокол замялся.
— Что? — рявкнул прапорщик, почуяв неладное.
— Это же финский, товарищ старшина. Фирма… Вы мне ещё семьдесят рублей должны…
Шматко чуть не потерял дар речи, но быстро взял себя в руки и негодующе прошипел:
— Вот знаешь, Соколов… солдат ты был отличный… а ефрейтор — хреновый!!
— Так и я о том же…
— Всё, уйди с глаз моих, пока я тебя не прибил этой хернёй. И дежурного по роте ко мне, пусть устанавливает немедленно эту ё… хрень, пока я её сам не установил!
Соколов вышел, а расстроенный Шматко упёрся ладонями в свой высокий лоб и остановил свой взгляд на фаянсовом боку финского писсуара. Маленькая финская рыбка показывала прапорщику красный язычок. Шматко хотел выругаться, но потом он вспомнил обещание, которое дал Маше, — употреблять резкие слова только в случае крайней служебной надобности. Перебранка с нарисованной рыбой в этот разряд, разумеется, не попадала.
Бородин делал плановый обход части и, конечно же, заглянул в казарму второй роты. На тумбочке неподвижно стоял рядовой Папазогло, который, увидев начальника со множеством огромных звёзд на погонах, сначала растерялся, а потом, собрав воедино все свои скудные запасы армейских знаний и навыков, громогласно крикнул:
— Рота, смирна! Дежурный по роте — на выход!
— Вольно! — скомандовал Бородин и заметил подошедшему Зубову: — Голос у бойца хороший. Из новеньких?
