На его погонах уже красовались аккуратные стрелки новеньких лычек.
— Проблемы? — спросил Медведев, с одного взгляда определив степень напряжённости представившейся ему картины.
— Это кто у тебя? — панибратски спросил Ходоков. — Что за козырь?
— Дневальный, а что?
— Буреет твой дневальный… Ещё от маминых пирогов не отошёл, а уже буровит чего-то…
— Иди, я сам разберусь, — сказал Медведев и посмотрел на дневального, который всё ещё стоял, оперевшись на швабру, словно средневековый рыцарь. — Ну, Куклачёв, чего замер? Продолжай.
Закончишь здесь, падаешь на центряк. Ферштейн, зольдатен?
— Яволь, херре унтер-официер! — чётко ответил Лавров, звонко щёлкнув каблуками сапог.
Медведев едва сдержал улыбку: этот Лавров очень напоминал ему себя в первые месяцы службы. Но сейчас уступать симпатиям нельзя — это подрывает авторитет командира.
— Что за шум, товарищи солдаты? — На пороге сортира возник лейтенант Смальков. Его явно обуревала жажда деятельности, интерес к происходящему вокруг был искренним, он многое открывал для себя здесь.
— Всё в порядке, товарищ лейтенант… Проводим уборку туалета. — Медведев повернулся к Лаврову: — Продолжай. Руками… И чтобы как зеркало, я проверю…
— Почему руками? — удивился Смальков. — Есть же швабра!
— Мы всегда руками, — нахмурился Медведев. — Так чище!
Лавров с ехидным огоньком в глазах ждал, чем закончится перепалка.
— Но это же негигиенично, — продолжал вещать Смальков. — Не зря же человечество придумало швабру! В этой простой вещи — опыт миллионов, история и борьба! А вы, товарищ младший сержант, говорите, что так чище. Это заблуждение, мракобесие, боязнь нового.
Средневековье какое-то… Ещё древние инки…
— Не получится так чисто шваброй. — Медведев вёл себя как непробиваемый ретроград-мракобес. — Когда швабру выдумывали, писсуаров-то, поди, ещё не было. И у «очков» конфигурация попроще была. А тут сами смотрите, аэродинамика, с палкой не подлезешь…
— Как это, не получится? — завёлся Смальков, не привыкший оставлять поля боя. — Где у вас швабра?.
— Вот она! — Лавров протянул лейтенанту швабру.
— Ну-ка, товарищ рядовой, наденьте тряпку, — решительно распорядился Смальков и, как только команда была выполнена, принялся скоро елозить шваброй по фаянсовым поверхностям сантехники, воодушевлённо цокая языком и приговаривая: — Вот так…
Видите?. Плавно… с небольшим нажимом… Движения широкие, размашистые…
Личный пример — лучший педагогический приём. Смалькову было приятно, что он может продемонстрировать это на практике.
