Ходоков встал, изображая поклон. Конечно, майка и трусы с дырой на
колене не могли считаться концертным костюмом. Но для поднятого
среди ночи годился любой прикид. Лишь бы не заставлять «дедушек»
ждать. В знак признания таланта исполнителя сержант Прохоров даже
сказал:
– Вау!. Ходоков, блин! Да ты у нас – Малежик!
– Красавец! – поддержал его младший сержант Фомин. – Слова
потом перепишешь!
Прохоров огорчѐнно покачал головой:
– Зашибись! У нас, оказывается, в роте есть магнитофон, а мы его
ни хрена не слушаем… Ты чѐ молчал, Ходоков?!
Рядовой застенчиво потупился:
– Так никто и не спрашивал…
– А какого хрена тебя спрашивать?! Сам должен прийти и
доложить: мол, имеется такой-то талант! – объяснил сержант.
5
Фомин махнул рукой, отпуская артиста:
– Ладно, музыкальная пауза закончена. Ходоков – отбой!
Продолжаем игру.
Возникла небольшая заминка. Потом сержант Прохоров
повернулся и зарычал:
– Ты чѐ, умер?! Или забыл, на хрена ты здесь?!
Рядовой Медведев встрепенулся. На Большой Игре он выступал в
роли крупье. То есть носил бабочку на шее, белые перчатки на руках и
тяжѐлый груз ответственности за сдачу карт – на душе. Мишка
торопливо перетасовал колоду и отсчитал «дедушкам» по две карты…
Большая Игра возобновилась. Она захватила игроков полностью. Еѐ
загадочная непредсказуемость требовала громадных волевых усилий и
тонкого знания психологии. В просторечии еѐ называли «очко»…
– Надо бы крупье поменять… карта не прѐт… – сквозь зубы сказал
младший сержант Фомин.
Прохоров весело ответил:
– Нормальный крупье! И карта нормальная. Главное – во! – Он
звонко постучал себя пальцем по лбу.
Фома заглянул в свои карты. Там красовались шесть и король.
– Ещѐ! – сдавленным голосом попросил он.
Крупье сдал карту. На руках у товарища младшего сержанта
оказалась дама. Он кивнул:
– Ещѐ!
К даме пришѐл король. Фомин заколебался.
Сержант Прохоров с ухмылкой искусителя подначил:
– Ну чѐ, хватит? А то опять же влетишь!
– Кто не рискует, тот не пьѐт… – Фома хлопнул себя рукой по
бедру. – Давай, Медведев. Хочу… третью снизу!
Крупье тщательно отсчитал карту. Фомин взял, опустил руку вниз,
посмотрел и швырнул карты на стол:
6
– Твою мать!. Перебор! !
Сержант Прохоров громко заржал и спросил:
– Ну что, желание загадываем?
– Слышь, только без фанатизма… – жалобно попросил Фома.
Прохоров успокаивающе поднял руку:
– Ну что ж я, зверь?.
