Если старшие дети росли в типичной атмосфере семьи новых репатриантов, сохраняющих свой язык и бытовые привычки «прежней родины» и вращающихся только в кругу «своих», то Дина была настоящей саброй. Она не хотела говорить по-русски, хотя и прекрасно владела языком; друзья и подруги у неё были «со всех концов света», а высокомерие выходцев из Прибалтики, считавших себя «цветом еврейского народа», было ей совершенно чуждо. Об истории и традициях народа она знала намного больше своих родителей и посмеивалась над их претензиями «быть европейцами и стоять выше всех этих пережитков». Она любила еврейские праздники и их обрядность, которая в родительском доме не соблюдалась, и говорила насмешливо: «У вас все праздники на одно лицо: обыкновенные ужины с селёдкой, салатом „оливье“ и бутылкой водки». И разговоры, которые велись в компании её родителей, вызывали в ней раздражение: всегда о прошлом, о Латвии, о России, с неприязнью, смешанной с ностальгией. Чаще всего она уходила к своим друзьям, где каждый праздник справлялся «по всем правилам» и где её охотно принимали.
С Натаном она познакомилась в армии: была инструктором в отряде особого назначения, где он служил. Поверхностная дружба переросла в любовь уже после окончания военной службы, хотя оба пошли разными путями: она поступила в частный колледж, постигала премудрости модной профессии «коммерческое управление и финансы», а он окончил курсы техников связи и стал работать в большой телефонной компании. Его родители не могли вносить за него высокую плату за обучение в колледже или университете: дома были ещё два сына и дочь, о которых надо заботиться. Некоторые друзья Натана, тоже из небогатых семей, совмещали учёбу в высших учебных заведениях с работой официантами по вечерам; Натану такой путь не нравился. «Все гонятся за дипломами, а работать некому», — говорил он. Сама мысль о работе официанта, о необходимости выслуживаться и переносить капризы посетителей, была ему противна.
Это был ещё один «пунктик», вызывавший у родителей Дины неприязнь к Натану. «У него даже не будет высшего образования!» — говорили они таким тоном, будто речь идёт о преступлении.
Однако на Дину всё это не действовало. Она стала своим человеком в семье родителей Натана, проводила там почти все вечера и даже частенько оставалась ночевать. Ей нравились тёплые, сердечные отношения между людьми в семьях «восточных», где все обнимаются и целуются; вначале она, привыкшая к прохладно-вежливым отношениям в родительской семье, немножко отмежёвывалась, но постепенно её внутренние барьеры рухнули. Она словно сбросила оковы, стала такой же открытой и сердечной, как все.
