Пит трясущимися руками схватился за кисть… Слёзы текли по его щекам, а он продолжал наносить краску неуверенными движениями… Что это?.. Неужели получается? Неужто набросок живой, неужто он дышит?.. Так и есть. Вот оно — Небо-душа… Пит совершает последние мазки… Он вымотан до предела, но что-то в рисунке определённо есть… Он с нежностью берет набросок в руки, словно это самая хрупкая вещь на свете. Это его душа, покалеченная, но еще живая, теперь сомнений не было — где-то глубоко внутри заперт старый Пит, стоит лишь попытаться подобрать отмычку… Определенно, он на верном пути.
Пит внимательно рассмотрел рисунок и поставил на место. Теперь у него появилась пугающе призрачная, но, все же, надежда, что бутылка в его руке сменится на кисть…
Обессилев, Пит лег прямо на пол, свернувшись калачиком. Он так устал… Но, вместе с тем, он испытал ни с чем несравнимое удовольствие. Что-то вышло. Он не совсем безнадёжен.
«Спасибо, Китнисс…» — с этой мыслью он и заснул.
Комментарий к 25. Возрожденный. Картина новой жизни?..
Маленькая главка, но я решила вас порадовать… Надеюсь, главка придется по вкусу…
========== 26. Возрожденный Обескрыленный Мир. Снова ==========
Вот и настал момент истины. Китнисс и Пит одновременно оказались возле своих домов. Пит возвращался с Луговины, а Китнисс только собиралась в лес.
Увидев друг друга, они так и замерли. Ни один не сдвинулся с места.
Китнисс мысленно уговаривала себя сбежать в лес, но не могла и шевельнуться. Пит стоял в лучах солнца и казался ей ангелом. Такой красивый… он как будто сам источал свет, которого в душе девушки остались лишь жалкие крохи…
Пит смотрел на нее во все глаза. Его мысли о том, что надо оставить ее в покое и держаться на расстоянии, развеялись, как утренний туман.
Он двинулся к ней на встречу. Зачем? А не все ли равно? Он просто ощущал потребность быть ближе к ней.
Потребность в ней.
Пит вертел в руках сорванный на опушке леса одуванчик, казалось, цветок придавал ему сил. Подойдя ближе он вручил его ей.
— Вот… это тебе. Кусочек летнего солнца.
Китнисс протянула руку и взяла цветок дрожащими пальцами. Сейчас ей чудилось, что все будет хорошо, ведь ее мальчик с хлебом и символ возрождения из прошлого объединились. Она улыбалась ему, а по щекам текли слезы. Но впервые, за долгое время, слезы были не от горя или боли, а от давно забытого ощущения жизни…
Пит протянул руку и подушечкой большого пальца, едва касаясь, стер влагу с ее лица. Китнисс прижалась к его ладони щекой и закрыла глаза.
