Третий сын направился к отцу и передал ему слова Тюнагона. Министр вышел к молодому человеку и сказал ему:
— Я прекрасно понимаю вашу твердость. Пожалуйста, не беспокойтесь. Моя молоденькая дочь хотела всего лишь увидеть вас и все просила: «Пригласи да пригласи его к нам».
Он настойчиво убеждал Тюнагона войти в комнату, и тот, как ни противился, отказаться не смог.
Нечего и говорить, что помещение было убрано с чрезвычайной роскошью. Пятнадцать прислуживающих дам в изысканных нарядах, с красивыми прическами, пряча лица за веерами, сидели друг подле друга у столбов. Возле них были расставлены светильники. Полог, за которым лежала дочь министра, был немного приподнят; она вертела в руках веер и смотрела на Тюнагона. Картина удивила молодого человека[111], и он не знал, как быть. «Что делать? Если бы она была даже похожа на императрицу из Хэян, я бы все равно не устремился к своей погибели», — подумал он.
Тюнагон приблизился и заговорил с девицей. В ней не было заметно ни малейшей робости. При блеске светильников Тюнагон увидел, что ей только семнадцать-восемнадцать лет, она была белолица и мила, но с императрицей нечего было и сравнивать. Многие из ее слов были ему непонятны[112], ему показалось, что он очутился в каком-то другом мире. Тюнагон был разочарован[113]. Сев возле дочери министра, он стал играть на цине. Ему стало жалко девицу, и он сказал:
— Я чувствую к вам глубокое расположение. Пока я здесь, я буду время от времени навещать вас.
Он оставил ей на память флейту, которая была при нем, и до рассвета ушел из дома министра.
Не желая раздражать ее отца, о котором говорили как о страшном человеке, Тюнагон стал посылать его дочери письма. Болезнь ее происходила оттого, что она всей душой влюбилась в красивого, великолепного Тюнагона. Принес ли ей действительно его визит облегчение? Увидев его и поговорив с ним, она почувствовала, что ей стало лучше, и от нее не слышали больше жалоб, которые внушали бы тревогу.
Министр и раньше слышал, что Тюнагон очень тверд духом, поэтому решил не настаивать. Он радовался, что дочь его выздоровела, и много раз благодарил молодого человека за излечение. Тюнагон жалел министра и в то же время думал, что такое открытое изъявление чувств необычно для японцев.
10
После встречи с пятой дочерью министра Тюнагон почувствовал сильное желание увидеть еще раз императрицу из Хэян, но возможности такой не представлялось. Он не знал, как поступить. Ему говорили, что Будда из храма Прозрения
