.
Когда рассвело, явились люди встречать путешественников. У встречавших вид был совершенно такой же, как на картинках в повести «Китай»[74]. Прибывшие вручили разрешение на проезд, привезенное из Японии[75], и их пропустили через заставу. Тюнагон привел в порядок одежду. От лица его как будто исходило сияние, китайцы смотрели на него с изумлением и ощущали беспредельную радость.
В высоком строении, где в древности жил Ван Сичжи[76], тщательно убрали помещения, обставили их со всевозможной роскошью и поселили там Тюнагона.
Постепенно сердце его успокаивалось. Молодой человек вспоминал о родине за далекими облаками и туманами, путь к которой лежал через моря и горы, и перед глазами вставали лица его близких, полные беспокойства за него. Печаль охватывала Тюнагона, но его утешала мысль, что скоро он увидит Третьего сына китайского императора.
Государь распорядился, чтобы Тюнагона пригласили во дворец Чэнъюань[77]. Юноша явился на аудиенцию. Императору было только за тридцать, он был замечательно красив. При первом же взгляде на пришельца становилось ясно, что сравнить его не с кем. Толпившиеся вокруг придворные восторгались: «Япония — замечательная страна, если в ней есть подобные люди. С давних пор считалось, что не было никого, подобного Пань Юэ[78], который жил в Хэян[79], но и его полный очарования облик нельзя сравнить с внешностью этого японца».
Тюнагону предложили сочинить стихи на заданную тему и поиграть на музыкальных инструментах, и все убедились, что в Китае никто не может его превзойти. Сам император думал в изумлении: «Мы должны взять за образец умение этого человека. Какому из искусств нашей страны можем мы научить его?» Государь[80] сблизился с Тюнагоном, проводил время только с ним, они вместе исполняли музыку. Муки молодого человека мало-помалу утихли, и на душе воцарился покой.
Третий принц жил недалеко от императорской крепости, в месте, которое называлось Хэянсянь, в красивом дворце. Мать его, императрица, жила вместе с ним. Тюнагон получил от Третьего принца приглашение посетить его. Охваченный беспредельной радостью, японец отправился на аудиенцию. Такого красивого места Тюнагон никогда не видел: чистые ручьи, красиво расставленные камни, сад, отдельные деревья — все пленяло взор. Тюнагона пригласили в покои принца. Ему было лет семь-восемь, ему сделали прическу бидзура[81], он был в парадной одежде и очень мил. Вид его был совсем иной, чем раньше
