В Никитском саду у нас было много друзей: профессора Рихтер и Рябов, сотрудник Лившиц, техник-садовод Беляев Виктор Васильевич, секретарь парторганизации сада Пупышева и, конечно, Галя Беляева, с которой мы встречаемся до последнего времени. Все они и многие другие меня поздравили с успешной защитой кандидатской диссертации и нас очень хорошо проводили: организовали богатейший стол, хотя с продуктами в Крыму в то время были большие трудности. Особенно мы благодарны за все это семье Беляевых.
К концу июля 1946 года мы уже возвратились в Оренбуржье — на мою Родину.
Потом, когда подросли сыновья, всей семьей летом на машине «Волга» два раза ездили в Крым. Я любил подниматься (один раз с младшим сыном) на Яйлу от Ялты по ручью, гулять по ее равнине и спускаться в сад около села Никиты. Сохранил этюд скалы «Матадор» с ялтинским заливом и крымским небом.
C 1 сентября 1946 по апрель 1956 г. работал в Оренбургском Государственном педагогическом институте. С 1 сентября 1947 г. заведовал кафедрой ботаники, с 1955 г. — одновременно проректор института по научной части. Читал курсы лекций по биохимии, физиологии, анатомии и морфологии растений.
Надо отдать должное государству — жизнь в стране после такой войны и разрухи, которую только что пережила она за 1941–1945 годы, стала быстро налаживаться; почти сразу же были созданы благоприятные условия и для развития науки.
Здесь, в Оренбурге, состоялся мой первый этап самостоятельных исследований, которые я тогда решил посвятить белкам, нуклеиновым кислотам и формообразовательным процессам у растений. Для этого на кафедре создали неплохо оборудованную цитобиохимическую лабораторию и подобрали небольшой, прекрасно работающий коллектив. В его составе тогда были ассистент, затем доцент и заведующий кафедрой Н. В. Слепченко, а также студент, ассистент и, теперь уже давно, доктор биологических наук Ю. В. Перуанский.
Естественно, особенно в первые послевоенные годы, с материальным обеспечением лабораторных исследований наблюдались трудности, но мы постепенно преодолевали их. В первые и последующие годы «оренбургского периода» мне очень помог микроскоп с иммерсионной системой и другими приставками, который я купил в одной из аптек Берлина летом 1945 г. накануне демобилизации и отправки домой. Он дал мне возможность выполнить все цитохимические исследования и получить необходимые микрофотографии, использованные потом при защите докторской диссертации и помещенные в монографии.
