С нашей тяжелой, но приятной ношей домой пришли лишь ровно в полночь. Мы принесли хорошую добавку к томатному соку. Это позволило нам продержаться почти до середины декабря, но дальше дни и недели оказались для нас самыми тяжелыми: картофель кончился, как ни старались есть его экономно, а суточная норма хлеба снизилась до 125 граммов. В институт мы ходили, еле передвигая ноги. К концу декабря и в начале января дирекция стала выдавать нам для поддержания сил по одной шоколадке на неделю. И тут прошел слух, что за Онежским озером и Ладогой наши войска прорвали кольцо блокады, появилась надежда на эвакуацию. Вскоре нас пригласили на инструктаж — как к ней готовиться.
Несколько слов о голодовках. Я пережил их трижды — в 1921, 1931–1932 и 1941 годах, когда мне было 6, 16 и 26 лет, т. е. в годы роста. Поэтому в семье я самый маленький. Разумеется, самыми сильными были первая и третья голодовки, зато вторая — наиболее длительная. Об этом периоде я уже писал.
Январь был морозным — 25–35° ниже нуля. Переносить такой холод стало тяжело, зато возможным оказался выход из блокады через Ладогу, которая в то время покрылась толстым, надежным для проезда льдом. На ближайшем от Саперного переулка рынке мы купили валенки, из двуспальных стеганых одеял сшили спальные мешки и были готовы к путешествию в неизвестность. Надо сказать, что в комнате у нас было немногим теплее, чем на улице, поскольку здания уже давно не отапливались. Обогреваться нам удавалось «буржуйкой», сколоченной из жестяной урны. Из другой урны сделали дымоотвод, который присоединили к дымоходу в стене расположенной по соседству и давно неработающей прачечной. Дрова на рынке стоили очень дорого — 75 рублей одна «вязанка». Топить «буржуйку» приходилось даже книгами. Вспоминаю, с какой горечью в душе я отрывал и бросал в огонь листочки большой красивой книги немецкого профессора Каррера «Органическая химия». Много других хороших книг мы тогда сожгли, чтобы не замерзнуть.
Точно не помню, 18 или 20 января 1942 года, со второй попытки, мы оказались в поезде на Финляндском вокзале для следования к Ладоге. Но хорошо запомнил: перед выходом из комнаты общежития я посмотрел на термометр — он показывал минус 12 градусов!
На пути до Ладоги поезд останавливался несколько раз — выносили умерших. Хоронили в снежных сугробах лесопосадок. Вечер провели в столовой приозерного поселка. По зернышку жевали поджаренную кукурузу, которую нам выдали (по 500 граммов каждому) перед отправкой.
