- Нет, не подпишу! - засмеялась дама. - Тюрьмы боюсь.
- Простите за беспокойство. - Виктор нарочито неловко вылез из кресла.
- Дело есть дело. И не стоит извиняться.
Дама проводила его до лифта и не ушла, пока не захлопнулись дверцы.
Усаживаясь в "семерку", Виктор случайно поднял глаза. Из лоджии на шестом этаже дама наблюдала за тем, как занюханный ассистент влез в собственный автомобиль.
Непростой и предусмотрительно обученной оказалась дамочка. Теребила, как на допросе. И врал - теперь ясно - зря. Обо всем этом подумать следовало, на тахте валяясь. Через улицу Толстого на Зубовскую, по Кропоткинской к бульварам (Садовое среди дня Виктор не любил) и по Цветному, по Самотечному к себе домой.
Вот-те на. Шалунья Лариса и не думала уходить. Валялась там, где он мечтал поваляться - на тахте, и, рубая бутерброд с сыром, читала книжку.
- Могу ли я знать, надолго ли вы, мадемуазель, обосновались здесь? без энтузиазма спросил он.
- Я к вам пришла навеки поселиться. И книгу спасла любимую притом, голосом изображая Васисуалия Лоханкина, актриса Лариса показала ему книжку, которую читала, хорошо знакомую книжку в пестрой обложке. - Ты замечательно пишешь, Витя, с утра читаю - оторваться не могу.
При повальной интеллектуальной недоразвитости актерское племя собачьим нюхом чуяло чужую слабинку. Виктор подобрел, для приличия ласково отверг комплимент:
- Будя трепаться-то!
- Нет, правда, правда, Витя. Знаешь что, ты сценарий напиши, чтобы я в главной боли была. И режиссерам скажи, что никому его не отдашь, если меня не утвердят.
- Напишу, напишу, - уверил он и присел на край тахты. - А ты обед приготовь, потому что кушать очень хочется.
- А из чего? - поинтересовалась Лариса, не думая вставать.
- Курица в холодильнике из вчерашнего заказа, - уже слегка раздраженно сказал Виктор. - Вымой, выпотроши, посоли, и в духовку. Сможешь?
- Ты совсем за безрукую меня держишь. - Лариса вздохнула, сползла с тахты, запахнула Викторов махровый халат, в котором была, и отправилась на кухню.
Лариса шуровала на кухне, а Виктор воплотил свою мечту в реальность: валялся на тахте. Правда, не думалось ни хрена. Просто лежал, рассматривал обои, привычно находя в линиях их рисунка человечьи лица, звериные морды, тропические леса...
Разбудила его Лариса криком:
- Кушать подано!
Зря он на нее окрысился: и стол сервирован как надо, и курица вполне получилась. Выпили слегка, поели, позанимались любовью.
