Приближался Новый год...
Вернулись на базу, на консервный завод. Праздничек! Отметили, как смогли: собрались в кучку, между двух БТРов тент натянули, стол поставили. Сухпай еще был, колбаски малость, детского питания набрали на консервном заводе в майонезных баночках. Было две фляги спирта — граммов по пятьдесят на всех хватило. Всем по-братски, поровну: офицеры, контрактник Бабаков, солдаты — все выпили по глоточку. Отметили Новый год. Пальба по всему городу, а потом, именно в полночь, минут на десять везде тишина. Видать, все отпраздновали — наши и не наши, уж кто как сумел. Потом опять начали палить изо всего...
Чеченцы не столько по экипировке, сколько по почерку разобрались, с кем имеют дело, хотя краповых беретов, естественно, ни на ком не было, все были в шапочках. Но “духи” всю ночь вопили: “Спецназ, сдавайся!” Забор был толстый, из РПГ не пробьешь, через забор пытались гранаты кидать — не долетали. Так, перестреливались...
И первого числа, раненько утром, опять зашли туда, провели штаб 81 -го полка. Они в подвале больничного комплекса развернули свой командный пункт. Первого числа вели перестрелку из этого больничного комплекса, подчищали близлежащие улицы. В основном велся автоматический одиночный и снайперский огонь, опять работали Виталик и остальные снайперы наши. Шла такая вялая пальба...
Уже тогда так называемая группа применения спецсредств могла уходить на базу, поскольку поставленную задачу спецназовцы выполнили сполна и остались предоставленными сами себе. Но пока они решили остаться. Не на “вольную охоту” — реально помочь армейцам вести бой в городе. Они-то прошли огонь и воду. Наши бойцы уже гасили осетино-ингушский конфликт, повоевали при вводе войск в Чечню, когда в районе Барсуков дудаевцы жгли военную колонну, а отряд спецназа ВВ подскочил армейцам на помощь, не дал довершить безумную расправу.
Мысли отходить у майора Гриценко не было, так как он знал, что люди, раненные накануне, отправлены в тыл. Собрал маленький “совет в Филях” — пригласил офицеров, контрактника Бабакова. Решили помогать армейцам до конца, зная, что скоро должны подойти основные силы внутренних войск. Видели, что в городе уже собровцы работали, знали от армейского командования, что будут на улицах выставляться блокпосты ВВ. Решили остаться, помогать в меру сил.
Первого января в основном перестреливались. В ночь с первого на второе, помимо охраны главного корпуса горбольницы, выставили своих разведчиков на более дальних подступах. В полночь наблюдатель докладывает: со стороны Сунжи, где взорванный чеченцами мост, замечено движение группы людей, больше десятка. Стрельбы нет. Надо было принимать решение. Оставив за себя раненого старшего лейтенанта, майор собрал группу и выдвинулся туда, к Сунже. Вышли к берегу. В ночные бинокли наблюдают группу людей в военной форме. Кто такие, хрен поймешь. Вот-вот сорвется команда на открытие огня — уже не раз нарывались из-за “миролюбия” своего. Но что-то сдержало командира, решил попридержать коней. Голосом: “Кто такие?” Те быстренько упали на землю и робко: “А вы кто такие?” По голосу, по интонации — свои. “Здесь спецназ внутренних войск. Не двигаться!”. — “Наши?” — “А кто ваши?”. Поднимается один: “Я лейтенант такой-то, из майкопской бригады”. — “Давай иди сюда, один”. Подходит, осветили, рассмотрели: русский, высокий, симпатичный лейтенант...
