Я кричу:
— Что ж мне теперь делать?!
— А вы, — говорит, — товарищ Трофимов, пока что, так сказать, принимайте, так сказать, дела…
Я говорю:
— Если я приму эти, как вы говорите, «дела», так эти ррррр… «дела» — они меня ррррр… сожрут!
А он говорит:
— Если вы так недисциплинированны, вам надо бояться не львов, а других вышестоящих инстанций!
Ну, я вас спрашиваю: можно разговаривать с таким бюрократом? Я махнул рукою и пошел… пошел… Ну, куда пошел? В местком. А куда же? Я думал так: профсоюзная организация должна заступаться за трудящихся; членские взносы у меня уплачены: марки наклеены вдоль и поперек… Куда же идти?
А у нас председатель месткома терпеть не может ссориться с начальством. Он меня выслушал, говорит:
— Понимаешь ли, формально они правы. Тебя перебрасывают из одного отдела в другой отдел. Только и всего.
Я говорю:
— Какой же это отдел? Это — клетка!
— А ты, — говорит, — не сразу их принимай, а по одному льву, по два в день…
Я говорю:
— Да мне пол-льва — во… за глаза хватает!.. Да у нас охрана труда есть или нет?! Вы хоть от диких зверей меня можете охранять?!
— А мы тебя в клетку не пустим без пистолета или железного лома.
Я говорю:
— Значит, мне надо взять этот лом и застрелиться около клетки?!
— А ты пойди присмотрись.
— К кому?
— Ко львам.
А я вообще такой человек: если я увижу надпись на воротах: «здесь злая собака», — я уже по этой улице не пойду. А тут — львы. И я к ним должен идти!.. Ну, доплелся я до конюшни, посмотрел на львов. Правда, они все — в клетках. И спят. Один только лев не спал. Он это… мяукал. Мне от одного только мяуканья плохо стало.
А тут, знаете, старик сторож прибирает, подметает клетки — будто не львы сидят, а белые мыши. Я ему говорю:
— Папаша, вы давно за ними ходите?
— Да почитай годов тридцать…
— Правда вот толкуют, что лев благородное животное?
Он говорит:
— Какое там благородное! Только и знаешь, что клетку убирать за ним…
Я говорю:
— Я не о том… Меня интересует: они при вас кого-нибудь… Ну, как это выразиться помягче?.. Ну, поцарапали, что ли?
Старик ехидно так переспрашивает:
— «Поцарапали»?.. Что же это — кошка али крыса?.. Эта тварь, она не царапает: она терзает!
Я говорю:
— Отец, ты-то меня хоть не терзай!
А старик:
— Я, — говорит, — тебя пальцем не корябну, а вон этот вот — видишь, в той клетке, сейчас глаза открыл, гривастый черт, — он на своем веку съел пять лошадей, семь человек, обезьяну и пол-осла…
Ну, я сразу понял, что если я к нему в клетку попаду, он полтора осла съест. И поскорее — домой!..
