Представьте себе, вы завтра приходите на службу, а вас, оказывается, уже перекинули на культработу среди диких зверей…
Меня уже от страха ноги не держат. Знаете, как будто я их отсидел. Так вот поставишь ногу, а в ней словно газированная вода ходит…
Я, значит, хватаюсь за стенки, за стулья, ползу в управление делами, а сам думаю: о чем же они соображали, когда они такой приказ вывесили?! А вышло вот что… Это я потом узнал, когда все дело кончилось.
У нас в объединении есть машинистка… Ну, знаете, такая блондинка на скорую руку. Ну да! Утром у нее волосы темные или рыжие, потом она их запустит в какую-нибудь кислоту, вытащит, отряхнется — и вот она уже блондинка… И больше всего на свете эта блондинка любит совать свой нос всюду, куда ни попадя. Она, если и печатает, все равно прислушивается к тому, что говорят в этой комнате и в двух соседних. Ей — все дело.
Да. А в этом приказе — черновике-то — было правильно сказано:
«Артиста ТРОФЕОС Альберта Эдмундовича назначить укротителем…»
У нас есть такой артист — Трофеос; он с детства — со зверями: сперва работал с моржами, дали ему человек шесть моржей — он их дрессировал. Потом его перекинули на петухов. А теперь в порядке выдвижения ему хотели доверять немного львов.
Значит, его фамилия — Трофеос, а моя — Трофимов. И когда она стукала этот приказ, кто-то кому-то в кабинете сказал:
— Что, Трофимов сдал вчерашнюю ведомость?
Она возьми и напечатай: Трофимов…
Так это, я говорю, я все потом узнал. А в данный момент я почти на карачках вползаю в управление делами, подползаю к управляющему делами и строго так говорю… то есть как «говорю»? У меня от страха икота началась. Я ему говорю:
— Ик! Я — плановик-ик… рядовик-ик — а вы меня делаете… икротителем.
Управляющий делами нагнулся ко мне и спрашивает:
— Каким еще «икротителем»?
Я говорю:
— Икротителем… ик… львов.
— Каких еще львов?
Я говорю:
— Ну, знаете… ик!.. Такие косматые… Как ваша машинистка…
— Машинистку я знаю. А про что вы мне икаете, я не могу понять!
Я кричу:
— Вы же сами подписали приказ… ик!!
Ну конечно, он понял, что это его собственная ошибка… Только он не желает отвечать за свою ошибку. И начинает все дело замазывать. Он говорит:
— Ах, это. Да, действительно, назначили немного… (Вы слышите: «немного»!) Ну, и что ж тут такого? Так сказать, выдвигаем молодняк…
— Какой же я молодня… ик?! Мне уже за сорок лет. И потом: разве молодняк-то выдвигают, чтобы его сразу… ик!.. растерзали?!
— Ну, уж и «растерзали»… У нас вообще львы брезгливые, они навряд ли вас станут жрать.
