— Ты один такой особенный, — возразила я. И я действительно так считала.
Никто не был мне так близок, как Кеннеди. Никто, даже папа или мама. Никто.
Он покачал головой.
— Уже поздно, Уилл, завтра в школу, — глубоко вздохнул он. — Думаю, нам стоит возвращаться.
— Не сейчас, — возразила я.
— Почему?
— Ты сказал, что хотел о чем-то рассказать мне, помнишь? — подчеркнула я. — Ты надел свою несчастливую одежду, — добавила я тихим голосом.
Он на секунду закрыл глаза, глубоко вдыхая.
— Я уже не помню, что собирался сказать, — он остановился, медленно открывая глаза. — Я вспомню завтра. Расскажу тебе завтра, хорошо? — спросил он громче.
Кеннеди что-то скрывал, но я бы не смогла убедить его остаться, если он не был готов рассказать.
Я кивнула, вздыхая:
— Хорошо.
Он поднял свой велосипед и сел на него.
— Привет, — сказал он мне.
— Привет, — помахала я в ответ. Он уехал, растворяясь в темноте леса, оставляя следы на грязной тропе.
28 августа 2006 года, 06:27
Уиллоу
В пятницу домашнего задания не было. Как только я поговорила с Уайаттом, он тут же отменил запланированное задание на тот день. Вечером Аннетт забралась ко мне в машину, и, широко улыбаясь, сказала:
— Мамочка, у меня больше не будет домашних заданий по пятницам!
Это меня очень обрадовало.
Но больше всего меня порадовало то, что Уайатт захотел сделать нечто настолько приятное для моей дочери.
На самом деле, он сделал это для всего класса, конечно. Хоть ребята и заслужили меньше домашних заданий, но для Уайатта это был серьезный, гигантский шаг. Я понимала, что он, будучи перфекционистом, переживал из-за этого.
Как только я узнала, что учителем Аннет был именно Уайатт, я подумала, что не стоит даже пытаться просить его внести какие-то изменения в учебные планы. В особенности ради меня.
Я сунула свой нос именно в его класс, понимая, что будет практически невозможно убедить его изменить расписание домашних заданий.
Никогда бы не подумала, что все окажется так просто, пока не узнала, что Уайатт вовсе не ненавидел меня, даже наоборот, наслаждался моим обществом. Но давайте на чистоту, у него был забавный способ показать это.
Я также поняла, что никогда не испытывала ненависти к Уайатту.
Я ненавидела себя за то, что мне хотелось увидеть его улыбку, и за то, что увидев ее однажды, не могла забыть.
Я ненавидела себя за то, что мне хотелось быть той, для кого он улыбался.
Меня подавляло, что я испытала такое желание, как только увидела этого мужчину. Я никогда ни у кого, кроме Кеннеди, не хотела вызывать улыбку. С парнями
