Старик встал и пошел прочь. Но все же оглянулся и сказал:
— Наверное, у них, у этой породы, вместо души — вонь клозетная. А тесто то же самое.
Георгий еще долго сидел у фонтана, закрыв глаза, набираясь сил.
Что его горе по сравнению с горем невинной девчушки? Что его изощренность по сравнению со смелостью немощного старика? Что его обиды по сравнению с обидами всего человечества? Роль мстителя мелковата. Он становился карателем, возмездником — за всех!
Он встал и пошел обратным путем.
В середине аллеи, где ему недавно предлагалась бесплатная лотерея, на той же скамейке, сидели несколько молодых людей. Подойдя ближе, Георгий разглядел, что молодежь ела бутерброды и запивала парящим чаем из термоса. Это те самые юноши и девушки, которые недавно были в центре лотерейной игры: голубоглазый блондин, смеясь, переговаривался с кудрявым здоровяком, а миловидная девушка потчевала двух парней спортивного, простоватого вида, удивительно похожих друг на друга, убеждая их съесть еще по кусочку. Рядом с едой лежала пара сумок, из которых торчали жетоны, листы бумаги в крупную клетку, — видимо, орудия труда, используемые для добычи хлеба насущного.
Какая трогательная, умильная сцена! Наверное, сейчас нет клиентов, а может быть, у лотошников просто обеденный перерыв. Имеют же и они право на отдых!
Георгий прикинул роль каждого из них. Девушка — зазывала, блондин — крупье, кудряш — подставная утка, а эти двое — видимо, охрана.
— Приятного аппетита! Вкусно?
Жорж присел на скамейку напротив, оказавшись шагах в пяти от пирующих. Те, жуя и пия, покивали в ответ, благодаря таким образом за пожелание и отвечая на гастрономический вопрос.
— Странно, а я думал: такие, как вы, не едят обыкновенную пищу.
Девушка удивленно вскинула милые бровки и, до конца не прожевав, спросила:
— В смысле? Какую?
— В смысле: не переваренную! — Георгий снял очки, откинулся на спинку скамейки и залюбовался небом, необычайно красивым в прозорах кленовых крон. Он счастливо улыбнулся, с ясностью осознав, что никого и ничего сейчас не боится.
Неизвестно, как бы отреагировали мошенники, если бы он попытался изобразить в их адрес пренебрежение. Но его непритворное спокойствие подействовало на них своеобразно, наверняка, необычно. Они перестали жевать и просто смотрели на странного господина, изрекшего странную фразу, покорно ожидая разъяснений.
Георгий, не переставая улыбаться, проронил без всякого выражения:
— Я считал, что у паразитов нет желудка.
