Вдруг она запрокинула голову и, приложив ладонь тыльной стороной ко лбу, запела:
«У старыва у зладея,
У старыва у зладея
Жона молодая,
Жона молодая!
Нельзя, нельзя жону бити,
Нельзя, нельзя жону бити…»
Окончательно осмелев и тряхнув головой, примерная пациентка логопеда заголосила громче:
«Ой, нельзя пожурити,
Нельзя пожурити…
Пажурил ее часочек,
Пажурил ее часочек,
Проплакал неделю,
Проплакал неделю…»
Она умолкла и, стыдливо прижав ладошки к раскрасневшимся щекам, смотрела то на меня, то на Пирата. Я зааплодировал, а Пират выдал клаксоном что-то ритмичное, поощрительно добавив:
— Браво, браво!..
— Мне кажется, это немножко не по теме? — решил уточнить я.
— Виктория, — воскликнул Пират, — еще! Ну, будьте великодушны, Вера!
Вера-Вика глянула на меня с укором, и с благодарностью — на Пирата. И, наверное, в отместку мне продолжила, уже как профессиональная певица-причитальщица:
«Черной шляпынькой накрылся,
Черной шляпынькой накрылся,
Слезами залился,
Слезами залился…
Приходи моя милая,
Приходи моя милая,
Кого мне любити,
Кого мне любити!..»
Она тяжело вздохнула, борясь с нахлынувшим волнением:
«Ой, солдатычку вольну,
Солдатычку вольну,
Мне солдатычку вольну,
Мне солдатычку вольну.
Любить ее можна,
Любить ее можна.
Мне любить ее можна,
Мне любить ее можна,
Ходить осторожна,
Ходить осторожна!»
Последние слова прозвучали громко, с горьким вызовом. У меня пробежали мурашки по коже: я вспомнил подобные ноты в голосе Вики, когда однажды она разрыдалась по какому-то пустяку. Но сейчас она только вынула носовой платок и громко протрубила в него. Пират занялся каким-то сложным маневром на совершенно свободной дороге, чертыхаясь на неведомое препятствие, а я торопливо выдал фрагмент своих научных знаний о ритуальных предрассудках:
— Кстати, о банном обряде накануне, собственно, свадьбы. Это, к вашему сведению, архаичный пережиток ритуала бракосочетания с духом бани — банником, которому невеста приносила в жертву свою девственность.
На удивленный взгляд Пирата от зеркальца я пояснил:
— Явление, свойственное эпохе гетеризма! Да-да, посвящение в частное обладание женщиной шло через предварительное коммунальное обладание ею.
Вика захохотала. Такого в ее исполнении я еще не видел и не слышал. Она каталась по сиденью, то хватаясь за живот, то откидываясь на спинку, и при этом истерически содрогаясь, всхлипывая и икая. В конце концов захохотали и мы с Пиратом, правда, без особого энтузиазма, скорее из вежливости.
Я разгадал этот смех: Вика хотела поплакать и таким образом смогла это сделать, разрядившись за несколько судорожных минут. Наконец успокоившись и высушив платком слезы, она сказала голосом с хрипотцой:
