Утром Зинка проснулась рано, а тетя Даша уже возилась у печки — ложилась ли она вообще? Когда только и успела — оладушек нажарила, с собой целый пакет дала. Попили чаю, а потом пошли на вокзал. Тете Даше было еще рано идти на работу, но ей почему-то очень захотелось проводить Зинку, и она пошла ради нее. Шли, держась за руки, по скользкой обледеневшей дорожке в синем апрельском сумраке, и им было хорошо рядом. Тетя Даша очень походила на тетю Марусю, не внешне, а так — Зинка не умела сказать, но чувствовала это душой.
Прощаясь, тетя Даша сказала:
— Ты ведь запомнила, где я живу, так? Если что — ко мне придешь... Чего-нибудь придумаем... Ну, не грусти, чего-то? Милая ты моя... Ничего... Яко отец мой и мати моя остависта мя, Господь же восприят мя... Господь хранит младенцы, сира и вдову при- имет... Не поняла? Ничего... За битого трех небитых дают... Это-то поняла?! Ну вот —улыбнулась наконец... С Богом, девонька милая моя!
Матырино оказалось довольно большим селом. В центре автобусная остановка, магазин, школа, а от центра шли несколько улиц: Мира, Сельская, Щербакова. Зинка не хотела ни у кого спрашивать дорогу, не хотела, чтобы знали, к кому она приехала, — вдруг назад придется тут же топать, чтобы не глазели... Но и так никто не глазел, улицы были пустынными, рабочий день, все на работе, наверное.
Она довольно долго искала улицу Лесную, наконец нашла: это была крохотная тупиковая улица на окраине домов в двадцать. Несколько домов стояли заброшенными, с забитыми досками окнами. Наличие жизни в других можно было ощутить только по лаю собак, доносившемуся из-за заборов. Собаки лаяли лениво, видимо, не чувствовали угрозы в ней, Зинке. Проселочная дорога от этой крайней улицы уходила вверх, в гору, а на горе виднелись кресты — кладбище и дальше — лес.
Двадцать второй дом — последний на улице, приземистый, крепкий, с зелеными наличниками и цветами на окнах — выглядел живым и обитаемым. Лай не слышен, но, подойдя ближе, Зинка увидела лохматую собачью морду, торчащую из-под забора. Собака внимательно смотрела на Зинку.
— Дружок-Дружок! — тихонько позвала она.
Собака задумчиво гавкнула — откликнулась, значит.
Зинка подошла ближе. Сердце превратилось в маленькую точку, но точка эта билась так часто и громко, что, казалось, биение раздается на всю округу. На заборе была кнопка звонка. Зинка нажала на кнопку, подождала и нажала еще раз. Дружок смотрел из-под забора и не лаял — умный пес. Звук звонка был слышен на улице. Дверь дома скрипнула, и на порог вышла женщина лет пятидесяти. У нее были светлые волосы, как у Зинки. Она прищурилась, глядя на нежданную гостью, потом молча подошла к калитке, открыла, молча впустила Зинку и молча пошла в дом. Зинка пошла за женщиной.
