Отмечаю: все это - очень-очень далекое прошлое. На Башлачевском Мемориале в Москве на исходе 88-го (говоря о Майке всегда точно нужно держать в уме точное время), Майк пел свой "Блюз дэ Моску". Там есть строчки:
И барышни в столице милы, но не для нас,
Они не любят звезд панк-рока, идут в сплошной отказ...
Майк верно почувствовал, что этот понт уже не годится: какие к чертям "звезды панк-рока" в Москве-88? И Майк спел по-другому, "они не любят музыкантов", кажется так.
Это была маленькая, но наглядная клеточка того организма песен, который разрушало время. На этом участке стало видно всесильное Время - Разрушителя, который именно так, строка за строкой, рушит статуи, вычеркивает слова из песен, уничтожает сами песни, корректирует позы. И видимо к 91-ому году от Майка не осталось ничего.
Ничего, чтобы он смог спеть с убеждением: это мое, пошли вон, дураки. Похоже, его не трогали уже свои же старые песни. Но что самое интересно: автор не всегда прав.
Остаться могут вещи, сделанные вопреки времени, то, о чем говорят: это еще и внукам вашим послужит. Такая вещь делается умелыми руками, и время ее не тронет, долго не тронет. И, кажется, у Майка такие вещи есть.
Хотя, конечно, у группы "Роллинг Стоунз" их значительно больше. Но сами они чуть дальше.
Начать надо с того, что мне представляется главным: Майк не был артистом.
Назвать его артистом музыкального жанра как-то и язык не поворачивается: слишком личные, обнаженные песни и полное отсутствие какого-либо имиджа. Имидж - это на современной научно-критической фене; по-старому - личина, "накладная рожа". То, что стало нейтральным описанием сценического облика артиста, в свое время имело бесовский оттенок. Это я так, к слову.
Майк же артистом не был и имиджа себе не создал. А имидж как раз и есть то, что остается после физического исчезновения артиста в коллективном сознании. Цой оставил после себя Героя, БГ выпустил в свет Вестника, Кинчев выдал Бунтаря, Мамонов - Взбесившегося Водопроводчика. Майк же не оставил после себя ничего. В том и заключалась его уникальность, что он сумел выстоять на сцене таким как он есть, без "накладной рожи", спет ни о чем и уйти в никуда.
Был человек и прошел человек.
Что от него осталось? - конечно, пластинки, которые печатают и будут печатать, несколько кадров из фильма "Йо-хо-хо", несколько хитов локального значения,, сдержанные интервью - их не сравнить с искусной прозой ритора БГ или фэнтэзи Курехина - достаточно ли всего этого, чтобы остаться в коллективной памяти?
