У Чжуан-Цзы есть притча о том, как река вдруг оказывается в океане - она сначала не понимает что с ней, а потом все становится понятно - она весь свой путь стремилась к океану.
Писатели сравнивали песню с апокалиптическими видениями Блейка, с поэмами Элиота и Гинсберга, видели в песне "манифестацию апокалиптических видений и юмор висельника для массового пользования".
"Ирония и сарказм - это лампочки, развешенные на пропащей улочке, кое-как освещающие тотальную темноту отчаяния и беспросветности," - писал американский Илья Смирнов. Но писатели вообще ничего не понимают. Это просто отдых от всех смыслов: недаром Дилан настоятельно рекомендовал песню всем школьникам.
На самом деле просто в город приехал цирк.
В город приехал цирк, и прошагавший свою библейскую дорогу Дилан наконец забирается на Холм.
Всем известно, что холм, курган или крыша - самые философические места на свете. Цирк дает свое представление, назовем его Мировая История. Эпохи сменяют страны, страны - эпохи, персонажи - персонажей.
Ветреная Золушка, химеры собора Нотр-Дамм, охуевший Ромео, ревнивый монах, Казанова, которого кормят с ложечки, Эйнштейн, замаскированный под Робин Гуда, Офелия, поэты Томас Стернс Элиот и Эзра Паунд, дерущиеся за право быть капитаном Титаника, уходящего на дно, рыбаки, собирающие цветы.
Порой в этом цирке происходит лирическое чудо. Появляется Офелия. В песне "Все в порядке, мама, я просто истекаю кровью" Дилан уже исполнил Гамлета, бредущего по шоссе в мрачных мыслях. Сейчас балаган словно затихает, и Дилан грустит по Офелии, своей непутевой подружке, пытаясь ее встряхнуть, расколдовать. Средневековая дева в железном поясе с ее романтикой смерти боится мира и робко подглядывает за цирком. "Проснись, проснись, проснись!" - поет Дилан с нового рок-н-ролльного континента.
В одной из книг есть сравнение персонажей Дилана с горгульями - водостоками готических соборов в виде разинутых пастей чудовищ. Распустить это сравнение очень интересно.
Чудища средневекового сознания, с которыми воевали железные ланцелоты, страшилища, вселявшие попеременно бешеный ужас и бешеную отвагу, в готическом искусстве стилизованны в горгулий. Готика побеждала монстров, превращая их в искусство, ставя на службу храму Бога и давая им обязанность - водосток. Теперь драконоборцы могут отдыхать - чудища исправно несут свои повинности, в дождливые дни изрыгая из разинутых пастей галлоны воды на каменные мостовые Европы.
