Я не видел никогда объективной информации. Ну просто её не существует, по-моему. Есть, наверное, люди, которые в себе самих содержат критерии объективности и субъективности. Но даже ваш выбор языка, на котором вы говорите, даже выбор темы, которую вы берёте, — всё свидетельствует об определённом выборе. Даже выбор источника, где вы это печатаете. Поверьте мне, что если с нынешнего Первого канала я услышу какую-то совершенно объективную информацию, она у меня доверия не вызовет. Вот так я ужасно устроен.
«Раскройте секрет. Замысел стихотворения вам виден целиком и сразу, или возможна кардинальная, неожиданная для самого автора метаморфоза к концу?»
Видите ли, мне примерно понятно, когда я берусь писать, что я хочу сказать. Но как я это скажу, куда меня приведёт рифма, какие ходы мне подскажет композиция, я никогда не знаю. И я вам больше скажу. Примерно через час-два наступает счастливое озарение — и в стихотворении появляются четыре хорошие строчки, которые нравятся мне, дописываешься всё-таки до них постепенно. Это как БГ сказал… Я его как-то спросил, есть ли у него секрет написания хорошей песни, и он сказал: «Да, очень просто. Надо перед этим неделю писать плохие — и тогда в конце недели вы напишете хорошую». Я боюсь, что так же и здесь — надо действительно сначала писать два часа, а на третий дописываешься до чего-нибудь хорошего.
Вернёмся через три минуты.
РЕКЛАМА
Д. Быков― Доброй ночи! Продолжаем разговор. Программа «Один» рассказывает вам о всяких увлекательных и, смею думать, не мне одному полезных вещах.
Вот вопрос интересный от автора, который подписался yisrael_rosenkreutz: «Дмитрий Львович, написал этот вопрос под впечатлением вашего восторженного отзыва о творчестве Лукьяненко…» И вот сразу начинается враньё! Это не восторженный отзыв. Это доброжелательный отзыв. Восторженный — это если я кричу: «Ах, гений, гений! Шедевр! Лучше не бывает!» Я хорошо отношусь к Серёже Лукьяненко, но здесь нет никакого восторга. «Учитывая ваше предпочтение уходить, как вы продемонстрировали в прошлом эфире, от неудобных вам вопросов…» Пошло второе враньё. Я ухожу, дорогой yisrael_rosenkreutz, только от тех вопросов, где у меня спрашивают мнение о конкретных людях — чаще всего душевнобольных. Я не могу комментировать в эфире творчество душевнобольных. Это такой «акт милосердия» с моей стороны. «Уверен, что это письмо вы до конца не дочитаете, но тем не менее. Останетесь ли вы таким же восторженным, — восторженным не остаюсь, — поклонником творчества Лукьяненко, поговорив с мамой семнадцатилетнего мальчика-идеалиста, прочитавшего его книги, а затем послушавшего его проповеди (или Прилепина, или Лимонова — ваших других литературных кумиров) и отправившегося на борьбу со злом на стороне «добра с кулаками» (или автоматом)?»
