В безбрежном мире раствориться, С собой навеки распроститься В ущерб не будет никому. Не знать страстей, горячей боли, Всевластия суровой воли — Людскому ль не мечтать уму?
Чему мы можем научиться у образующих нацию германцев ранних веков, так это тому, что существует более высокое наслаждение, чем «распроститься», а именно утверждаться. В то время едва ли существовали определенная национальная политика, наука, искусство, но то, что мы видим в XIII веке, эта свежая пульсирующая жизнь во всех областях, эта творческая сила, это «суровое требование» индивидуальной свободы не упали с неба, скорее семя было посеяно в темных прошлых столетиях: «горячая боль» вспахала землю, «страсти» взрастили нежные всходы. Наша германская культура есть плод труда и боли и веры — не церковной, но скорее религиозной веры. С любовью перелистаем страницы летописей наших предков, которые сообщают так мало и все же так много, и больше всего нам бросится в глаза почти невероятно сильно развитое чувство долга. За самое плохое дело, как и за самое лучшее, человек без вопросов отдает свою жизнь. Начиная от Карла Великого, который после утомительных дневных дел проводит ночи в трудных занятиях письмом, до великолепного подмастерья кузнеца, который не захотел сковать кандалы противнику
Рима: повсюду «суровая воля». Знали ли эти люди, что они хотели? Не думаю. Но они знали, чего они не хотели, а это начало любой практической мудрости.>233 Так, например, Карл Великий в том, что он хотел, поддался многим детским иллюзиям и совершил много роковых ошибок, в том, что он не хотел, он попал в цель: не позволять папе вмешиваться, не почитать иконы, не давать привилегий дворянству и т. д. В своем хотении Карл был универсалист и абсолютист, в своем нехотении — германец. То же самое мы наблюдаем у Данте (с. 655 (оригинала. — Примеч. пер.))\ его будущий политический идеал был игрой воображения, его энергичное отрицание всех временных притязаний Церкви — всемерным благодеянием.
Мы видим, что в государстве, как в любых человеческих делах, прежде всего важны основные качества образа мыслей, убеждений, взглядов, а не познания. Образ мыслей является рулем, он дает направление, и одновременно с направлением цель, даже если она долгое время не видна.>234 Борьба в государстве была, как, надеюсь, я показал, в первую очередь борьбой между двумя направлениями, т. е. между двумя рулевыми. После того как один окончательно прочно взял в свои руки руль, дальнейшее развитие естественно и неизбежно пошло по пути все большей свободы, все более выраженного национализма и индивидуализма — точно так же неизбежно, как противоположное развитие цезаризма и папизма — ко все меньшей свободе.
