Это вполне последовательно, так как все люди на земле подчиняются Церкви и принадлежат ей телом, она также распоряжается всеми странами. На некоторые империи, например в Испании, Венгрии, Англии и т. д. Церковь выдвигает притязания на верховное ленное владение.
>220 Во всех других она оставляет за собой назначение и коронацию королей, она их смещала и назначала новых королей на их место (как, например, Каро- лингов), потому что, как писал Фома Аквинский в «De regimine principum»: «Как тело получает силу и способности от души, точно так же проистекает временный авторитет князей из духовной власти апостола Петра и его последователей».
>221Королевская должность, как уже говорилось выше, была не больше и не меньше, чем munus внутри Церкви, внутри civitas Dei. Поэтому еретик не может быть законным королем. Уже в 1535 году Павел III торжественно освободил всех английских подданных от послушания своему королю,>222 а в 1569 году папа Пий V усилил это распоряжение: он не только низложил великую королеву Елизавету и лишил ее «всего имущества», но всякому англичанину, который отваживался ей повиноваться, угрожало отлучение от Церкви.>223 Вследствие этого все политическое развитие Европы со времени Реформации идет для Церкви не в надлежащем порядке, не как следует. Она смиряется с неизбежным, но не признаёт его: она протестует против Аугсбургского религиозного мира, она заявляет торжественный протест против Вестфальского мира и объявляет его «недействительным на все времена»,>224 она отказалась одобрить акты Венского конгресса. С похвальной последовательностью Церковь претендовала на право единоличного распоряжения миром вне Европы и, например, двумя буллами от 3 и 4 мая 1493 года «именем Бога» подарила все открытые страны или те, что будут открыты западнее 25 градуса (западной долготы по Гринвичу) на вечные времена Испании, Африку — Португалии и т. д.>225
Я намеренно ограничиваюсь этими цитатами и намеками, заимствованными из моего скромного собрания книг. Мне достаточно просто пойти в публичную библиотеку, чтобы найти сотни еще более наглядных примеров. Например, я вспоминаю, что в последующих буллах с небольшими отклонениями повторяется предложение, что папа владеет «всеми народами, государствами и князьями всей полнотой власти», но я далек от того, чтобы приводить научные доказательства, напротив, я хотел убедить читателя, что не важно, что сказал тот или иной папа или император, то или иное церковное собрание или авторитет в области права (на что уже потрачено много бумаги и времени), но что важность заключается в самой идее, в стремлении к абсолютному, безграничному. Этот взгляд очень хорошо освещает суждение, он воздает должное римской церкви и ее противникам, он учит искать истинное политическое и вообще решающее моральное развитие там, где в многочисленных местах и при многочисленных возможностях проявился национализм и вообще индивидуализм и утвердился в противовес универсализму и абсолютизму. Когда Карл Простодушный отказался принести клятву ленника императору Арнульфу (Arnulf), он пробил глубокую брешь в Romanum imperium, настолько глубокую, что ни в одном из последующих императоров, не исключая и самых значительных, не смог ожить настоящий универсальный план Карла Великого. Вильгельм Завоеватель, правоверный, набожный князь, служивший, как мало кто другой, процветанию Церкви, несмотря на все это, когда папа предъявил претензии на завоеванную Англию как на церковное имущество и хотел жаловать его этим леном, возразил: «Я никогда не приносил клятву ленника и никогда не сделаю этого». Это были люди, которые постепенно разрушали светскую власть Церкви. Они верили в Троицу, единство Отца и Сына, чистилище, во все, что хотели священники, но римский политический идеал, теократический civitas Dei, был от них очень далек. Сила их воображения была еще слишком грубой, характер слишком независим, нрав слишком цельный, стойкий, часто даже первобытно персональный для понимания этого. И Европа была полна таких германских князей. Уже задолго до Реформации строптивость мелких испанских королевств, несмотря на все католическое ханжество, доставляла много забот курии, и Франция, старшая дочь Церкви, осуществила свою прагматическую санкцию, начало строгого разграничения между католическим государством и светским государством.
