До конца же второго века нашей эры по всей Римской империи как чума распространялся полностью конкретный, даже если с мистической окраской, материализм. Выяснилось, что это внезапное возрождение старых суеверий исходило от семитов, в частности тех семитов, которые не находились под благотворным законом Иеговы.
>173 Иудейские пророки сами прилагали достаточно усилий, чтобы подавлять постоянно всплывающую веру в магическое действие жертвенного мяса,
>174 и именно эта вера, распространенная среди прирожденных материалистов, как пожар распространилась по всем странам сильно семитизированного хаоса народов. Вечной жизни желали эти жалкие люди, очевидно, ощущавшие, как мало вечности было в их собственном существовании. Вечную жизнь обещали им проповедники по-новому преобразованных таинств через посредничество «агапов», насладившись общей праздничной трапезой, когда плоть и кровь таинственно превращаются в божественную субстанцию, посредством которой тело человека также преображается, приобретая вечность, чтобы после смерти восстать к жизни вечной.
>175 Так, например, Апулей пишет о своем посвящении в таинства Изиды, что он не мог разглашать скрытое, а мог только сказать: он достиг границы царства мертвых, ступил на порог Прозерпины и оттуда вернулся «заново рожденным во всех стихиях».
>176 Мистики культа Митры (Mithras) также назывались in aeternam renati, рожденными вновь навечно.
>177Сегодня не подлежит сомнению, что здесь мы видим возрождение древнейших, общих, тотемных представлений, представлений, с которыми давно и успешно боролись самые благородные умы всех стран.>178 У меня вызывает сомнение, существовало ли представление у индоевропейцев в этой особой семитской форме египтско-римских мистерий, но именно индоевропейцы довели до ясности другую идею, а именно замена жертвы: in sacris simulate pro veris accipi.>179
Так, например, уже у древних индийцев мы видим выпеченные пироги в форме диска (облатки), используемые вместо заколотого животного. И вот в римском хаосе, где все мысли неорганически перемешивались друг с другом, произошло слияние семитского представления магического превращения вещества в человеке с этим арийским символическим представлением simulata pro veris, которое в действительности имело целью всего лишь перенесение благодарственной жертвы, воспринимавшейся ранее буквально, в сердце приносящего жертву.>180 Так, во время жертвенных трапез дохристианских римских культов больше не вкушали мясо и кровь, но хлеб и вино — магически превращенные. Сколь большую роль играли эти таинства, известно: каждый может вспомнить хотя бы, как читал у Цицерона «De legibus II», 14, что только эти таинства (уже тогда состоявшие из погружения в воду и трапезы) «дарили в жизни разум и в смерти надежду» человеку. Но всякий поймет, что в этом renati мы имеем перед собой понимание возрождения, прямо противоположное тому, которому учил и которое прожил Христос. Здесь противостоят христианин и антихристианин. Абсолютному идеализму, стремящемуся к полному преображению внутреннего мира человека, его мотивов и его целей, противостоит выросший до безумия материализм, который надеется при вкушении таинственной пищи на магическое превращение тленного тела в бессмертное. Это представление означает моральный атавизм, каким его могло породить только время абсолютного упадка.
