Если кто–то потрудится мысленно пропустить перед собой различные известные цивилизации, тот обнаружит, что их бросающаяся в глаза разница основана на различии в соотношении между знанием, цивилизацией (в узком смысле) и культурой, детали обусловлены преобладанием или пренебрежением тем или иным из семи элементов. Никаких наблюдений недостаточно для точного объяснения нашего индивидуального своеобразия.
Самым экстремальным и поэтому поучительным примером, как всегда, является иудаизм. Здесь, собственно, полностью отсутствуют знания и культура, т. е. оба конечных пункта: открытий нет ни в одной области, науки осуждаются (за исключением тех, где медицина была стоящей индустрией), искусство отсутствует, религия рудиментарна, философия занимается пережевыванием неправильно понятых эллин- ско-арабских формул и заклинаний. При этом необычайное развитие понимания экономических отношений, совсем незначительные способности к изобретениям в области промышленности, но в высшей степени ловкое использование их значения, беспримерно упрощенная политика, когда церковь присвоила себе монополию всех произвольных определений. Не знаю, кто — думаю, это был Гобино — назвал евреев антицивилизаторской силой. Напротив, они и вместе с ними все семитские бастарды, финикийцы, карфагеняне и т. д., были исключительно цивилизаторской силой. Отсюда своеобразное неудовлетворение от этих семитских явлений, потому что они не имеют ни корней, ни цветов: их цивилизация не застряла в постепенно приобретенном ей, действительно собственном знании и не развернулась в индивидуальную, собственную, необходимую культуру. Абсолютно противоположную крайность мы наблюдаем у индоарийцев, цивилизация которых кажется сокращенной до минимума: промышленностью занимаются парии, экономика максимально простая, политика никогда не поднимается до великих и смелых структур,>277 при этом удивительное усердие и успехи в науках (по крайней мере, в некоторых) и тропический расцвет культуры (мировоззрение и поэзия). Нет необходимости говорить больше о богатстве и многообразии индоарийского мировоззрения, о величии индоарийской этики — на протяжении всего этого произведения я обращал на это внимание читателя. В искусстве индоарийцы, конечно, не достигли изобразительной силы эллинов, но их поэтическая литература самая обширная в мире, некоторые произведения достигают необычайной красоты и такого неисчерпаемого богатства выдумки, что, например, индийские ученые должны различать 36 видов драмы, чтобы внести порядок в одну только эту область поэтических произведений.
