Основания девятнадцатого столетия | страница 117
Доказывать необходимость церквей — то же самое, что приносить сов в Афины. Но не будем поэтому сомневаться, что мы нащупали самую болезненную точку политики, которая особенно внушает тревогу. Иначе она могла совершить многие и часто убийственные ошибки, здесь же искушение приближается к самому большому из всех кощунств, собственно «согрешению против Святого Духа», а именно насилие над внутренним человеком, похищение индивидуальности. Мировоззрение я поместил вместо философии, потому что «любить мудрость» — это бледное и холодное греческое выражение, а нужны цвет и жар. Что такое мудрость? Мне, очевидно, не придется приводить пример Сократа и пифий для обоснования отказа от греческого слова. Немецкий же язык здесь, как часто бывает, бесконечно глубок, он вскармливает нас хорошими мыслями, вливая их в нас, как материнское молоко в ребенка. «Мир» первоначально означает не землю, не космос, но человечество.>273 Если взор окидывает пространство, за ним следует мысль, подобно эльфам, которые, оседлав лучи, без труда преодолевают любое расстояние. Человек же может познать только самого себя, его мудрость будет всегда человеческой мудростью, его мировоззрение, как бы оно ни стремилось охватить макрокосм, всегда останется микрокосмическим изображением в мозгу отдельного человека. Первая часть этого слова — «мировоззрение» — властно отсылает нас к нашей человеческой природе и к ее границам. Об абсолютной «мудрости» (по греческому рецепту), о каком-либо незначительном абсолютном знании не может быть речи, только о человеческих знаниях, о том, что считали известным различные люди в различные времена. Что же такое человеческое знание? На это дает ответ немецкое слово: чтобы заслужить название «знание», оно должно быть воззрением, представлением. Как сказал Артур Шопенгауэр: «Действительно, вся истина и вся мудрость заключаются в конце концов в воззрении». Поэтому для относительной ценности мировоззрения важнее сила шдения, чем абстрактная сила мышления, правильность перспективы, живость изображения, его художественные свойства (если можно так выразиться), чем количество увиденного. Разница между увиденным и знаемым подобна разнице между картиной Рембрандта «Пейзаж с тремя деревьями» и фотографией этих же деревьев. Но этим не исчерпывается мудрость, заключенная в слове «мировоззрение», потому что санскритский корень слова «смотреть» означает «сочинять»: как в примере с Рембрандтом, смотреть — это далеко не пассивное восприятие впечатлений, но активная деятельность личности. В воззрении каждый человек поневоле поэт, иначе он ничего не «зрит», а механически отражает увиденное, как животное.