Основания девятнадцатого столетия | страница 10
Основа, на которой христианские теологи первых веков создали новую религию, — иудейская исторически-хронологиче- ская вера и индоевропейская символическая и метафизическая мифология. Как я уже подробно говорил, речь идет о двух принципиально противоположных мировоззрениях.>16 Теперь оба эти мировоззрения смешались друг с другом. Индоевропейцы, воспитанные на эллинской поэзии и философии, так преобразовали иудейскую историческую религию, как понравилось их богатому фантазией, жаждущему идей уму. Евреи, с другой стороны, овладели (уже до возникновения христианства) мифологией и метафизикой греков, пропитали их историческим суеверием своего народа и соткали из всего этого абстрактную догматическую ткань, столь же непостижимую, как самые возвышенные спекуляции Платона, и одновременно материализующая все трансцендентно-аллегорическое в эмпирические образы. Итак, с обеих сторон наблюдается господство неисцелимого недоразумения и непонимания, обусловленного насильственным отклонением от собственного пути. В христианстве соединение этих чуждых элементов произошло в первые века, произошло, конечно, при непрерывной борьбе.
Если выразиться самым простым образом, данная борьба является соперничеством между индоевропейскими и иудейскими религиозными инстинктами за превосходство. Оно начинается сразу после смерти Христа между христианами из иудеев и христианами из язычников, на протяжении столетий свирепствует между гностиками и антигностиками, между арианами и афанасийцами, пробуждается в Реформации и продолжается и сегодня, уже не в облаках или на полях битвы, но негласно. Наглядно этот процесс можно показать в сравнении. Это похоже на то, как если бы взяли два дерева различной породы, обезглавили их и согнули, не обрубив корней, друг к другу, и связали таким образом, что каждое стало привоем другого. Отныне рост в высоту для обоих был исключен, они не могут облагородиться, но только зачахнуть, так как органическое слияние, что известно любому ботанику, в подобном случае исключено, и каждое из обоих деревьев (если бы операция не привела к смерти) продолжало бы нести свои листья и цветы, а в таком переплетении чужое сталкивается с чужим.>17 Точно так же произошло со зданием христианской религии. Иудейская религиозная хроника и вера в Мессию стоят непосредственно рядом с мистической мифологией эллинского Decadence. Они не только не соединяются, но в важнейших пунктах противоречат друг другу. Так, например, в представлении о божестве: здесь Иегова, там — алтарь Триединства. То же в представлении о Мессии: здесь — ожидание героя из рода Давидова, который завоюет для евреев мировое господство, там — Слово, ставшее человеком, опирающееся на метафизические спекуляции, которые занимали греческих философов за 500 лет до Рождества Христова.