Декер. С моих губ не слетает ни слова о тех чудесных мраморных шариках, которые я
храню по пять штук в каждом кармане, что были подарены мне на день рождения. Я не
могу скрыть свое смущение, которое краской разливается по щекам, когда я думаю о том,
каково это было держать в своей руке его теплую руку, но они никогда не узнают об этом.
Мама рассказывает доктору Проныре о соседском мальчике, но когда она смотрит на
меня, ожидания подтверждения своих слов, я не признаюсь, как была счастлива кататься
на руле.
– Вы когда-нибудь пробовали алкоголь или наркотики?
– Приходят ли вам мысли в голову причинить себе вред?
– Вы живете половой жизнью?
Я скрещиваю руки на груди и начинаю рассматривать белый потолок сквозь оранжевые
стекла очков, отказываясь вообще отвечать что-либо.
– Вы слышите голоса?
Только твой, думаю я про себя.
– Голоса когда-нибудь заставляли вас делать то, чего вам не хотелось бы?
Я оборачиваюсь к маме. Она сидит на краешке стула с отсутствием каких-либо эмоций на
лице, и за ее головой, с роскошной копной темных волос, красуется морская черепаха. В
то время, как я жду ответа матери этой мошеннице, о том, что я психически нормальна,
замечаю жесткую позицию ее плеч, и почти отсутствие дыхания, до меня доходит, что
женщина, которая подарила мне жизнь, скорее всего, верит в то, что за моей печалью
стоит сумасшествие.
Когда наконец-то она решает говорить, то она говорит такое, чего я еще никогда не
слышала прежде.
– С депрессией мы сталкивались в семье со стороны мужа, – говорит она, вздохнув. – Его
мать и сестра обе страдают от этого, но столкнулись с этим уже в возрасте. Пенелопа же
стала проявлять тревожные знаки совсем в раннем детстве.
Доктор «Дурацкое лицо» кивает.
– Психическое поведение, – продолжает мама медленно, – никогда раньше не беспокоило
сильно, но у Пен есть навязчивые склонности. Моя дочь не спит по ночам и почти никогда
не доедает полностью. Так как припадки депрессии стали появляться намного чаще, она
пропускает много занятий в школе и естественно, страдает ее успеваемость.
Я почти начинаю кричать, только чтобы она замолчала.
– Учебный год начинается через три недели, и я переживаю, как она будет справляться со
сложностями старших классов. У нее, конечно, всегда есть солнцезащитные очки...
Я ударяю кулаком по кушетке, и чувство закипающей жидкости в груди твердеет, и
колючая паника медленно ползет по моим рукам вниз, к кончикам пальцев. Мои губы
