не готов все это заканчивать сейчас, но я хочу узнать больше о девушке, которая вдруг
появилась из ниоткуда.
Решаю скрыть свое любопытство, чтобы не терпеть издевки от своих друзей. Я резко
трогаюсь, с силой жму на свои неоновые оранжевые педали, вращая замасленную
серебряную цепь, круча резные шины и толкая себя вперед. И снова сердце учащает свой
ритм, как бы готовясь к приливу сил от работы всех мышц тела и усталости от скорости
поездки. Я криво ухмыляюсь, и горячий воздух обжигает мои глаза.
Это тот мир, к которому я принадлежу.
Любопытство берет верх, и пока я не уехал слишком далеко, я оглядываюсь через плечо.
Пенелопа вышла на крыльцо и стоит у загромождения из пяти-шести коробок. Вместе
того, что бы взять одну из них, девушка в зеленных очках на лице машет мне.
Я еду быстрее.
Девчонки все же странные, даже те, которые очень симпатичные и умеют надувать самые
крутые пузыри, которые я когда-либо видел.
Когда солнце совсем скрывается из вида, я начинаю свой путь домой. Я, под желто-
оранжевым светом фонарей, медленно кручу педали и еду вдоль улицы в одиночку. В
воздухе разлита вечерняя теплота, чувствуется запах морской соли и кое-где появился
туман. Обжигающее солнце ушло. Вот, кот проскочил передо мной; заработали чьи-то
газонные разбрызгиватели, попав мне на лицо, когда я завернул; из домов доносятся звуки
телевизора.
Я замедляюсь, при подъезде к дому, растягивая последние несколько минут свободы.
Соседский грузовик исчез. Его сменил серебряный Крайслер. Больше не видно коробок на
крыльце, но появилась деревянная табличка над дверью с надписью «Файнелы».
Пенелопа Файнел.
Я толкаю свой велосипед по дорожке, и тут зажигаются фонари сигнализации, освещая
весь двор у дома, и захватывают немного соседского двора. В то же самое время, на улицу
выходит отец Пенелопы, и дверь за ним захлопывается не сдерживаемая доводчиком.
Он видит меня и произносит:
– Нужно бы починить.
– Да уж, – отвечаю я, не зная, что еще сказать. Я ставлю свой байк позади дома.
Мой новый сосед устраивается на отдых на веранде. Его рост около шести футов, вкупе с
темно-коричневыми волосами и густыми бровями, делает его довольно пугающим. Даже с
такого расстояния, и при слабом свете фонарей сигнализации, я различаю темные вены и
достаточно густой волосяной покров на его руках. В отличие от жены он худой. Как и у
его дочери, его кожа уже тронута солнцем.
– Скорее всего, тут нужен болт, – бормочет он. – Как впрочем, и всему остальному в этом
