тишина, не считая легкого пыхтения кофе-машины.
– Ты можешь подняться здесь, – говорит миссис Файнел. Она проходит в кухню. – Уэйна
нет дома, милый.
Хозяин дома достаточно четко обозначил мне правила этого дома, когда я только начал
приходить на регулярной основе:
– Держись подальше от спальни Пенелопы и никогда не трогай пульт от телевизора. Я
узнаю, если ты это нарушил, парень. Я всегда наблюдаю, – говорил он.
«Обезьяноподобный» не знает о том разе, когда я впервые был в комнате Пен. Да и Соня,
хранит в секрете еще несколько моментов, когда она отошла от правил. Дверь комнаты
всегда открыта, и мы только слушаем музыку или листаем журналы «Роллинг Стоун» – не
в чем обвинить.
Такой опыт у меня впервые.
Дверь скрипит, и я вижу очертания ее фигуры под кучей одеял на кровати. Фиолетовые
занавески, плотно зашторены, и комната полностью погружена во тьму.
Сдерживаюсь, чтобы не сорвать эти занавески с окна – они загораживают мне Пен, только
слегка их приоткрываю и пускаю немного серого света.
– Пенелопа, – шепчу я с края кровати.
Глубоко скрытая под одеялами и простынями, утопленная в подушку и разбросанными
темными волосами по лицу, она грустно и глубоко вдыхает, а затем выдыхает. Ее глаза
цвета темного шоколада двигаются под тонкими веками с выступающими голубыми
венками и округлость щек горит красным.
– Пора вставать, – говорю я немного громче.
Самая ленивая девушка в мире разворачивается ко мне лицом, но не встает.
Я стягиваю одеяло, обнажая длину ее шеи и голые плечи. Длинные волосы Пен лежат
поперек ее худых выступающих ключиц и розовые губы слегка приоткрыты.
Вспышка в голове заставляет меня встать с кровати. И вместо того, что бы снова
дотронуться до нее, я пинаю кровать.
– Вставай же, – говорю я нахально. – Мы опоздаем в школу.
Ничего.
– Пен.
– Пен.
– Пенелопа!
Она сопит.
Я пинаю снова.
Ее рука дергается.
Она снова сопит.
– Пожалуйста, вставай, – молю я в итоге, еще раз пытаю удачу и трогаю ее за бок.
Длинные ресницы трепещут, бросая тень на щеки слегка тронутые веснушками, и я снова
трясу спящую красавицу. Сначала мягко, но затем с нажимом. Сон торжествует, и даже
моя тряска не действует на нее.
Отступая назад, я вижу стакан воды на комоде у постели и решаю плеснуть воду ей в
лицо. Пен натягивает одеяло на голову. Десять маленьких пальчиков на ногах, покрытых
нежно-розовой кожей, показываются, сжимаясь, прежде чем полностью расслабиться.
