Миниатюрные лодыжки и икры, выглянувшие из-под одеяла, заставляют волноваться мою
душу и я готов броситься вон из комнаты. Но беру себя в руки и стягиваю одеяло напрочь
с самой большой сони, которую я только знаю.
Она спит в сорочке и розовом белье.
Я так сильно зажмуриваю глаза, что, кажется, никогда не открою их вновь. В полной
темноте, в поисках пути для побега, я держу руки впереди и быстро машу ими перед
собой, пытаюсь понять, где же дверь. Задеваю ножку кровати и лечу вниз на спину.
Тут раздается мягкий удивленный голос:
– Диллон, что ты здесь делаешь? – в сонном голосе слышатся смеющиеся нотки.
Соня, конечно, сказала, что «домашнего тирана» нет дома, но это просто мое счастье, что
Уэйн не появился, пока я у его дочери в спальне и на ней ровным счетом ничего не одето,
кроме ночнушки и нижнего белья. Пока большая часть меня желает открыть глаза и
взглянуть на лицо, которое давно не видел, крохотная часть, которая хочет жить,
выпихивает меня к двери.
– Не уходи, – нежно и грустно произносит Пен.
Я останавливаюсь, но не поворачиваюсь к ней. И не открываю глаза.
– Я видела во сне тебя, – говорит она. – А потом, какой-то бездушный паразит стащил с
меня одеяло, и это был ты.
– Тебя не было в школе, – говорю я все еще в темноте.
Пружины в ее матрасе прыгают и скрипят, и я слышу ее зевок.
– Ты можешь повернуться, – говорит она.
Пенелопа сидит на краю кровати; она болтает босыми ногами в дюйме от коврика. Ее
волосы перепутались и под глазами очертания таких же синяков, как и у ее мамы. Бледно-
желтая ночнушка полностью закрывает каждый дюйм ее кожи до колен, и она так сильно
сутулится, будто готова вот-вот провалиться обратно в страну снов.
– Я пришел, чтобы проводить тебя в школу, – говорю я.
Мисс Дремота зевает снова, пока сладко вытягивает свои длинные руки и заводит их за
голову, но затем встает. Мое взволнованное сердце прыгает в грудной клетке.
– Кинь-ка мне вон те джинсы, – говорит Пенелопа. Она указывает на гору одежды, на
полу у двери.
Я передаю ей бледного цвета джинсы и отворачиваюсь, пока она натягивает их на ноги.
– Мне нужна рубашка и толстовка, – говорит она. Звук замка на джинсах снова заставляет
меня нервничать.
Передавая ей одежду из кучи, я быстро благодарю Всевышнего за то, что дальше она идет
в гардеробную, чтобы переодеться. Пока она там, я заправляю кровать и взбиваю
подушки. Во рту все пересохло, поэтому пью воду, которую я чуть было не пустил в дело,
