Вдруг шепотом на ухо:
— Нож-то… положи.
Не сразу соображаю. Вздрогнула вселенная моя внутри, вырываясь из плена дурмана.
Тихо смеюсь, давясь неловкостью:
— Ты ж бессмертный, — ехидно.
Гыгыкнул сдержано.
— Я о тебе беспокоюсь.
— Слушайте, — недовольно рыкнула одна из «зайчонков». — Давайте не здесь, а? Все-таки тут кухня, как-никак, а не…
— И че? — едкое Мирашева. Рассмеялся с вызовом, дерзко. — Святое место?
— Нет, но…
— Вот и не трещи, — грубо, хотя и рисуя иронию. — Нехорошо завидовать, — ядовитая ухмылка.
Однако… короткий поцелуй мне в висок — и оторвался. Прошелся меж столами. Живо схватил немытый помидор из пакета и принялся его жевать:
— Лучше бы поторопились, чем пи**еть. А то уже скоро сигареты закончатся.
— Так а шашлык… что, его еще не погрели? — удивилась другая, метнув изумленный взгляд через плечо.
— Да сами его жуйте такого… Зубы уже болят — и зубочистки закончились.
— Че те всё не нравится? — рявкнула всё та же первая. — Че бубнишь? Какая не додала, или что? Ты сам вчера орал: крови мне побольше!
— А ТЫ че здесь делаешь?! — неистовое; от его голоса (где-то на пороге) меня даже подкинуло на месте — чуть не порезалась. Резвый разворот — точно Федька. Взором сверлит Мирашева. Злой, кипит.
— Да че, не видно? — живо вмешалась «командирша». — Ходит, мешает. На нервы действует — всё как всегда. Ты будто Миру не знаешь.
— Не Пизди-ка ты, гвоздика… что ты розочкой цвела, — огорошивая, заливаясь хохотом, неожиданно выдал Мирон. Шаги ближе. Взор то на меня, оцепеневшую в шоке (желающую провалиться сквозь землю), то на Федора. Заколотилось мое сердце нещадно, сгорая от ужаса и страха. — Сестру пришел твою проведать. Но ты и сам знаешь, верно? — добивает мой ненормальный.
— Ты о**ел? — ошалевши завопил Рожа. — Я сказал, НЕ ЛЕЗЬ К НЕЙ!
— А я и не лезу, — ехидное.
— Мальчики! — визгом пискливым. Та самая «недовольная». — НА УЛИЦУ! ТАМ ВСЁ ВЫЯСНЯТЬ! Не мешайте!
— Рожа, — вдруг продолжил Мирашев, но как-то сдержано, добро, дружески (хотя змеюку с уст так и не спрятал). — Всё нормально, расслабься. Не обижу ее.
— Вышел отсюда! — гневное брата.
— Ты бы не забывался, а, — едкое, с явной угрозой. Глаза в глаза. Мирон.
Чую, Федька вот-вот сорвется.
— Да мне похуй! Че бы твои потом со мной не сделали! ЯСНО? Она мне ВАЖНЕЕ!
Обмер в рассуждениях Мира. Вздернул бровями. Вдруг взор беглый на меня, на Рогожина — хмыкнул.
Секунды…
Ход вперед — толкнул, задел плечом плечо Рогожина… но за дверь — и на улицу подался.
