Рая многозначительно улыбнулась, дескать, другого ответа она и не ожидала.
На лице Фиры застыла детская, жалкая улыбка, точно подруга просила у всех нас прощения. И даже моя сумасшедшая тетушка прониклась некой торжественностью предстоящего действа и в помощь Фире запела чужим рыкающим голосом, таким образом, пытаясь устрашить наших врагов. Это было весело! Рая раскрыла маленький чемоданчик. Сияли флаконы «Красной Москвы» и «Шипра», бигуди, щипцы, баночки и коробочки — словом, все, что можно было унести из парикмахерской, в которой Рая без устали стригла и завивала, находилось в старом докторском саквояже. Когда Фира распустила косу и волнистый поток иссиня-черных волос хлынул на нас, я не сдержалась и захлопала в ладоши. На Марлен Дитрих было жалко смотреть. Такой плешивенькой в сравнении с Фириными кудрями нам показалась эта киношная дива с кукольным лицом. У нее было все, что пожелаешь, у нее была слава и обожание поклонников, она была счастлива (так нам тогда казалось), но главного, чего не доставало великой Марлен, — это Фириного каскада волос цвета вороньего крыла. Густобровая, белолицая, с миндалевидным разрезом крупных, слегка навыкате, глаз, Фира казалась нам восточной царицей из древней, прочитанной тетушкой сказки. У Фиры были розовые чувственные губы, не то, что у Марлен Дитрих.
— Губы не губы, а так — одно очертание, — глубокомысленно произнесла Рая и щелкнула по фотографии. — Ничего не поделаешь, придется подгонять под оригинал, — с видом знатока, немного подумав, прибавила она.
— Я резать не дам, — заплакала Фира.
— Успокойся, — вмешалась я в разговор, — у нас и ножа нет. Будем добиваться сходства природным путем.
— Царица Савская! — закричала тетушка. — Соломон, Соломон, где ты?
— Совсем на сказках свихнулась, — улыбнулась Рая.
Каким таким природным путем мы превратим нашу восточную красавицу и верную подругу Фирку в двойника Марлен Дитрих, я не знала, но то, что задача окажется не из легких, даже и предположить не могла. После трех часов истязаний, когда под всхлипывание Фиры мы обрезали великолепную косу, Рая, ловко орудуя ножницами, придала волосам модный силуэт. Затем она вытравила ядовитой супрой черный цвет и, наконец, торжественно произнесла в благоговейной тишине:
— А сейчас я буду делать перманент.
О, священный миг триумфа! О, великая сила парикмахерского искусства маленькой Раи из заводского поселка! Наши глаза встретились, и я шумно чмокнула в щеку раскрасневшуюся Фиру.
