Лиля хотела было что-то возразить, но тут появился клиент, попросивший отправить телеграмму, и девушке пришлось ограничиться тяжелым неодобрительным вздохом.
Дрискол дернул экс-боксера за рукав и сказал:
— Догерти, хватит сотрясать воздух, мы мешаем человеку работать. Ради бога, пошли и сделаем что-нибудь с твоим носом.
Догерти позволил себя увести.
Через три или четыре дня, вскоре после полудня, Пьер Дюмэн и Боб Дрискол сидели в вестибюле «Ламартина», и тут произошло такое, от чего они тут же лишились дара речи.
В отель со стороны Бродвея вошел Том Догерти, и в руках у него был большой букет роз — красных роз.
Он нес их открыто, без бумажной упаковки, словно выставляя напоказ и ничуть не стыдясь. Бывший чемпион средь бела дня шел по Бродвею с розами!
— «Мама, мама, мама, приколи мне розу», — напевал он в такт шагам.
На приятелей он даже не посмотрел, небрежно кивнул швейцару — тот лучезарно улыбнулся ему в ответ — и решительным шагом направился к центру вестибюля, провожаемый удивленными взглядами.
Он остановился у телеграфного столика и подозвал мальчика-посыльного. Лили не было, она ушла обедать.
— Есть тут ваза? — спросил Догерти.
Мальчик зевнул, вопрос поставил его в тупик.
Ты что, не знаешь, что такое ваза? — саркастически спросил Догерти. В-а-з-а. Найди хоть одну.
— Да тут их нет.
— Так найди хоть одну! — прорычал Догерти, извлекая долларовую бумажку. — Сбегай к Адлеру. У него там вазы на любой вкус. Купи получше.
Мальчик убежал и вернулся через несколько минут с огромной безвкусной стеклянной вазой цвета опавших листьев. Во время его отсутствия Догерти стоял, демонстративно повернувшись спиной к Дюмэну и Дрисколу и не реагируя на их язвительные замечания.
— Налей в нее воды, — велел Догерти.
Мальчик повиновался.
— А теперь, — сказал Догерти, ставя цветы в вазу и водружая ее на Лилин стол, — вали отсюда. И не вздумай сказать что-то мисс Уильямс. Если она спросит, откуда они, ты ничего не знаешь. Понял?
Мальчик энергично закивал. Догерти отступил на пару шагов, с заметным удовольствием посмотрел на розы и направился в угол вестибюля, где сидели его приятели.
— Ты знаешь, кто это такой? — заговорщически прошептал Дрискол, когда к ним приблизился экс-боксер.
— Нет, а кто он есть?
— Берта, девочка-цветочница, — серьезно промолвил Дрискол.
— Слушай, заткнись! — прорычал Догерти. — Обойдемся без сантиментов.
Дюмэн откинулся назад в своем кресле и расхохотался.
— Santiments!
