Лиле показалось, что он говорит делая над собой усилие. Она встревожилась и спросила, что он имеет в виду.
— Те фальшивые купюры, — объяснил Ноултон.
Он как будто с трудом подбирал слова, словно вынужден был говорить о чем-то неприятном.
Лиля с удивлением обнаружила, что совсем забыла о событиях, которые день-два назад доставляли ей столько переживаний.
С его словами на нее словно пролился ушат холодной воды. Девушка взглянула на него и задумалась, почему она ни при каких обстоятельствах не может представить, чтобы Джон Ноултон сделал что-то недостойное.
— Конечно, я должен объяснить… — продолжил молодой человек, но Лиля его прервала:
— Пожалуйста, мистер Ноултон, не надо! Не надо ничего объяснять. Вернее, нет ничего такого, что нуждается в объяснении. Я слишком глупа, чтобы что-то в этом понять, — пожалуйста, не надо ничего об этом говорить.
Ноултон попытался возражать, но не очень настойчиво:
— Но мы именно затем и встретились. Это я попросил вас о встрече. Думаю, этот разговор будет для меня трудным и причинит мне боль, но я обещал вам все объяснить и должен сделать это.
— Но почему?
— Потому что я хочу, чтобы вы мне верили и остались моим другом. Я… я хочу, чтобы вы хорошо думали обо мне.
— Но ведь все так и есть, — сказала Лиля. Наступившая темнота скрыла румянец, который залил ее щеки. — Я ваш друг. Приехали! — Она протянула ему тонкую руку в перчатке.
Ноултон сжал ее пальцы и некоторое время подержал в своей руке. Но он не улыбался, держался напряженно и неуверенно.
— Пожалуйста, давайте об этом забудем, — умоляющим тоном попросила Лиля. — Неужели вы хотите испортить мне вечер?
— Нет, — промолвил Ноултон без особого энтузиазма.
— Но вы это и делаете, — заявила Лиля с наигранной строгостью. — И если вы в течение минуты не исправитесь, я все расскажу мистеру Дюмэну, мистеру Догерти и мистеру Дрисколу.
Эти слова вызвали у Ноултона улыбку.
— Думаю, в этом не будет необходимости, — заметил он. — В любом случае это было бы нечестно. Получится, что их шестеро против одного меня. Я считал, что вы — моя сторонница.
— Я буду вашей сторонницей, только если вы не станете так хмуриться.
— Тогда с этого момента я буду как Момус[4], — рассмеялся Ноултон. — Мы уже у Девяносто шестой улицы, и я могу на три минуты надеть эту маску.
Он начал изображать Дюмэна, объясняющего, какой полезной является с научной точки зрения игра в бильярд, и вскоре Лиля уже беззаботно смеялась. К тому моменту, когда такси остановилось у дверей ее дома, Ноултон был так же весел, как и она.
