Борис Ройзенман (в письме Григорию Орджоникидзе):
«Я понял, что мне нужно выявить максимальную осторожность, такт, находчивость, тем более, что субъект представляет собой опытного дипломата, хитрый, стоит на грани измены и, как я потом убедился, труслив, как заяц. По моему вызову он явился… Два часа подряд я употребил на уговоры».
Борис Бажанов:
«Поняв, что дело плохо, Беседовский бросился к выходу. Чекисты выход заградили и пригрозили, что будут стрелять, если он попробует выход форсировать. Беседовский вернулся и вспомнил, что видел в саду небольшую лестничку у стены, оставленную садовником. При её помощи он взобрался на стену и спрыгнул на другую сторону».
Борис Ройзенман:
«Выскочив во внутренний сад посольства, Беседовский взобрался на высокую каменную стену, спрыгнул вниз и оказался в саду соседнего нежилого дома. Затем перебрался ещё через одну стену и оказался в саду виконта».
Сад принадлежал виконту де Кюрелю. Консьерж его усадьбы потом говорил:
«В семь часов вечера мне сказали, что какая-то подозрительная личность бродит по саду. Было темно. Я зажёг фонарь и вышел. Как бабочка на свет, ко мне бросился какой-то человек в испачканном грязном платье, протянул окровавленные руки и закричал: “Не стреляйте, пожалуйста, не стреляйте!” Волнуясь и торопясь, он достал свой паспорт, удостоверение личности и на хорошем французском языке рассказал фантастическую историю, которой я сразу не поверил… Убедившись, что странный незнакомец говорит правду, я запер свою “ложу”и отвёл его в комиссариат».
Парижская газета «Последние новости»:
«В полицейский комиссариат святого Фомы Аквинского близ Сен-Жермен-де-Пре явился человек в испачканной одежде и с исцарапанными руками и, волнуясь и торопясь, заявил комиссару: “Я – первый советник посольства в Париже Беседовский. Только что я имел крупное столкновение с чекистом, прибывшим из Москвы… С большим трудом мне удалось бежать, но в посольстве остались моя жена и сын. Я обращаюсь к французской полиции с просьбой освободить их”».
Через несколько минут Беседовский вместе с директором судебной полиции и квартальным комиссаром уже стучались в двери советского полпредства. Чтобы не вызывать ещё большего скандала, Ройзенман разрешил выпустить жену и сына советника, а также вынести его вещи. Беседовский сел в такси и уехал в гостиницу.
На следующее утро (3 октября) он явился во французское министерство иностранных дел и подал заявление, в котором о положении в СССР говорилось:
