Дуглас усмехнулся.
— Справедливо, не находишь?
Артур промолчал, ожидая продолжения, но Дуглас отвернулся и замолк.
— И как ты выбрался? — спросил Артур, не выдержав долгого молчания.
— Никак, — Дуглас пожал плечами и приложил пальцы ко лбу, — почти никто не стал стрелять. Но больше я не пытался выделываться и строить из себя героя. Я расправился с теми, кто отдавал приказы, и начал новую жизнь — такую, в которой они уже не смогли бы меня достать.
— И за этим всё это, — Артур кивком головы обвёл отсек.
Один уголок рта Дугласа приподнялся вверх, в вялой попытке улыбнуться.
— Нет. Это — для Жозефины. Но вряд ли тебе будет интересно это слушать.
Артур поджал губы и отвернулся. Ему и в самом деле было неинтересно.
— Теперь ты.
Он искоса посмотрел на Дугласа и опять повернулся к окну.
— Это тоже не будет приятно слышать.
— У тебя кто-то был?
— Можно и так сказать.
Дуглас побарабанил пальцами по столу.
— Я пытаюсь, Ретт, правда пытаюсь, — он осторожно поднял глаза, а затем, мгновенно решившись, пересел в кресло рядом с
Дугласом и уткнулся носом ему в плечо. — И… я хотел сказать… Спасибо.
Дуглас отвернулся. Однако рука его легла Артуру на поясницу и прижала к себе.
— Не надо, — сказал он тихо, не глядя на Артура, — я ничего не сделал.
Артур промолчал, только попытался закопаться носом ему в подмышку.
Ретт, не выдержав, усмехнулся.
— Что ты там ищешь?
— Тебя, — Артур по-детски прижал сложенную в кулак руку к губам, закусил палец и прикрыл глаза.
Дуглас скосил глаза и смотрел на него некоторое время. Артур был хрупким, как стекло. И таким же твёрдым, как лёд. Это странное сочетание колкости и чувственности зачаровывало.
Дуглас отвернулся и опять посмотрел в окно. Перед глазами встало лицо Жозефины — таким, каким оно было шестнадцать лет назад. Она и сейчас была красива, но тогда казалась по-настоящему хрупкой. Какое-то время он даже думал, что встретил ту самую часть себя — и, уже когда они стали супругами, понял, насколько ошибся. Это был не алмаз, а всего лишь стекло. За это он ненавидел её всем сердцем — ненавидел до сих пор, почти не вспоминая о том странном ощущении законченности, которое обретал с ней когда-то. Теперь история повторялась, и вопреки всему, что он наговорил три дня назад, Дуглас боялся, до смерти боялся ошибиться. Он знал себя достаточно, чтобы представлять, как опасны бывают эти самые решения, принятые в один миг. Они не раз уже разрушали и чужие жизни, и его собственную. Ещё не поздно было отказаться, отпустить Артура, простив ему этот нелепый долг. Сто двадцать тысяч… Жозефина в месяц тратила больше. И что с того, что деньги не принесли плодов. Мальчик был хорош, но проститутку с гладким и нежным телом можно было снять и за меньшие деньги. Если бы он хотел всего лишь проститутку…
