Оказавшись в спальне, Артур на миг решил, что он оглох — настолько тихо было кругом. Затем за окном прозвучал негромкий хлопок, и небо осветил очередной букет фейерверка.
Артур подошёл к стеклянным дверям и, отодвинув в стороны тюль, вышел на просторный балкон. Отсюда почти не было слышно празднества, зато хорошо было видно небо, освещённое разноцветными сполохами. В воздухе пахло сиренью и ещё чем-то невесомым. Он стоял так достаточно долго, ощущая, как пронизывают его тело потоки тёплого ветра, напоённого запахами цветов, и не сразу заметил, как на плечи ему легли тёплые руки, а мочку уха обожгло горячее дыхание. Откуда-то снизу доносились едва слышные переливы скрипки — Артур узнал Анданте фа Мажор Генделя, которую разучивал когда-то по воле отца. Это прошлое своим дыханием странно проникало в бессмысленную и пустую реальность, где он был всего лишь мальчишкой, обременённым чужими долгами и чужой болезнью, но не имеющим ничего своего.
Артуру казалось, что он попал в другой мир, где нет ни одиночества, ни мыслей о безысходности. И в этот миг оказавшиеся на его плечах руки настолько органично и естественно дополнили эту фантастическую реальность, что он захотел поверить, хотя бы ненадолго, что они принадлежат кому-то близкому, кому-то, кто нужен ему — и кому нужен он сам.
— Тебе здесь нравится? — прошептал Дуглас у самого его уха.
Только услышав его голос, Артур на миг вырвался из сновидения, из всполохов прошлого, озаривших привычную серость.
Дуглас мгновенно почувствовал перемену. Он и сам был зачарован видом стройной фигурки, стоявшей на балконе и открывавшей лицо навстречу осветившим небо разноцветным брызгам. Он увидел Артура ещё снизу и понял, что больше ждать не может. Этот ломкий стебель тростника должен был принадлежать ему. Сейчас. Это было не физическое желание. Он даже не испытывал потребности прикасаться к своему неожиданному приобретению. Ретт просто знал: Артур должен принадлежат ему. Он был частью его. Той огромной частью, которую Дуглас потерял уже давно, без которой привык жить и которую теперь обрёл вновь.
Ретт не знал, в чём выражается это единство. Артур был частью ночного волшебства, призраком прошлого, навсегда уходящей роскоши давно обедневших родов. Но Артур был его плоть от плоти, будто вырванный кусок сердца, и теперь, когда Ретт нашёл его, привычное чувство потери стало острым как никогда. Теперь он уже не мог его отпустить.
Артур нахмурился и чуть повернул голову, желая проверить, не издевается ли Дуглас. Ретт на мгновение залюбовался надломленным изгибом тонкой шеи. Между двух хрупких косточек трепетало дыхание, и призрак его едва заметно касался теперь щеки Ретта.
