— А, профессор Курода, доброе утро.
— Мы с вами познакомились после лекции, которую вы прочли членам Японской ассоциации преподавателей английского языка.
— Да-да, конечно.
— Если помните, вы оказали мне честь и согласились выпить со мной кофе. Вы и мсье Молле.
В своей необычайной скромности он полагал, что я мог забыть его за такое короткое время.
Он спросил, нельзя ли ему зайти ко мне. Ему хотелось бы кое-что показать мне, кое-что такое, что, возможно, меня заинтересует. Но он боится мне помешать...
— Пожалуйста, мистер Кинг, будьте со мной совершенно откровенны. Быть может, вы посвящаете свой воскресный досуг работе и пишете, в таком случае мне не хотелось бы оказаться навязчивым.
В конце концов мне удалось его уговорить, и он согласился прийти.
По японским понятиям об этикете считается неучтивым, если гость, едва сев, начинает прямо с цели своего прихода, и поэтому профессор несколько минут рассыпался в комплиментах по поводу моего дома («настоящее английское жилище») и пустыря, который некогда был садом («английский сад, поистине английскии сад!») и только после этого развязал «фурошики» — носовой платок, который заменяет японцам карманы, и достал пачку тетрадок.
— Не знаю, пригодится ли это вам. Мой двоюродный дед преподавал в Мацуэ в одной школе с Хирном. К несчастью, он умер совсем молодым, в возрасте тридцати двух лет, от туберкулеза легких, но он вел дневник, где есть немало записей о встречах с Хирном. Я нашел эти тетрадки много лет назад и перевел наиболее интересные места на английский. Я хотел написать неболышую книжку или хотя бы статью, но я ленив, живу беспорядочно и оставил это намерение, подобно многим другим. Однако вот переводы, если только вы сумеете разобрать мой скверный почерк. Надеюсь, вам будет любопытно.
— Но ведь это поразительно!
— Боюсь, что поразительного тут ничего нет. Хотя, пожалуй, есть что-то... кое-что трогательное. Мой двоюродный дед очень любил Хирна. А Хирн платил ему за любовь презрением и равнодушием. Ведь это всегда печально, не правда ли?
Разговаривая о Хирне, мы вышли в сад. Профессор Курода привстал на носки, заглядевшись сквозь ветки деревьев на луну, и чуть не упал — мне пришлось подхватить его под руку.
— Что это за цветы у меня под ногами? — спросил он.
— К сожалению, никаких цветов нет. Это просто сорняки.
— Ну в таком случае, «восславим сорняки и запустенье»[15]. Пожалуйста, мистер Кинг, не превращайте всё это в обычный японский сад — сплошное сплетение кустов и дорожек да стоячие пруды величиной с наперсток, где плодятся комары, которые заедают вас. Пускай этот «клочок земли чужой» навек принадлежит Англии.
