У воли нет фиксированного конца, который будучи достигнут принес бы удовлетворение.
У хорошего человека познание всегда усмиряет все явления. Его воля отворачивается от жизни и отрицает свою собственную природу. «И поднимается в нем отвращение к природе (миру), выражением которой является его собственное феноменальное существование, отвращение к сути и внутренней (скрытой) природе этого мира, который, как признано, полон несчастья».
Счастья не существует, потому что неосуществленное желание причиняет боль, а достижение приносит лишь пресыщение.
Инстинкт принуждает людей производить потомство, что вызывает к жизни новые возможности страдания и смерти.
Познание, как и мир в целом, есть покрывало майи (иллюзии), однако, когда мы проникаем сквозь эту вуаль, мы видим не Бога, а сатану, злую всемогущую волю, постоянно ткущую паутину страдания, чтобы мучить своих созданий. (Бог – выдумка сатаны, для поддержания веры, жизни людей). Испуганный видением дьявола, мудрец кричит: «Прочь». – и ищет убежища в несуществовании.
Буддизм – это самая высшая религия. Буддизм – это погружение в ничто, в несуществование.
Нет воли, нет мысли, нет мира. Перед нами только небытие.
Рассел о Шопенгауэре.
Учение Шопенгауэра неискринне, если судить о нем по жизни самого Шопенгауэра. Убеждая в добродетели аскетизма и смирения, Шопенгауэр вел себя в жизни прямо противоположно. (Очевидно принял дьявола.)
Ницше (1844-1900).
Если бы существовали Боги, как бы я мог вынести, что я не Бог! Следовательно, Боги не существуют.
Все, что унижает мою гордость, должно быть осуждено как ложное.
Бог, созданный мной, был делом рук человека и безумием его, подобно всем прочим богам.
«Я» - есть мера всех вещей.
Ницше не антисимит. Он не любит Новый Завет, но о Ветхом говорит с большим восхищением.
Ницше ненавидит христианство – христианство проповедует рабскую мораль.
Никакая вера действительно не истинна.
Христианство – самая фатальная и соблазнительная ложь из всех когда-либо существовавших.
Сверхчеловек Ницше – спартанская дисциплина, способность терпеть, так же как и причинять боль ради важной цели. Он ставит силу воли выше всего. «Я оцениваю силу воли по количеству сопротивления, которое она может оказать, по количеству боли и пыток, которые она может вынести, и знаю, как обратить ее к собственной выгоде. Я не указываю на зло и боль существования пальцем укора, но напротив, я питаю надежду, что жизнь может однажды стать еще более злой и еще более полной страданий, чем когда-либо».
