«Спаси меня, мама, — молил Рауф, — когда эти звери накинулись на него и стали избивать ногами. «Я больше не вынесу…».
Что может быть для матери нестерпимее, чем видеть, как сын страдает из-за нее. Но Сарие прекрасно понимала, что этих выродков унять невозможно.
Из больных глаз ручьем текли слезы, но в тот момент, когда Берия решил, что сумел-таки «расколоть контрреволюционную гидру», Сарие произнесла из ряда вон выходящие слова: «Терпи сын мой, ради отца терпи!».
Задолго до выхода знаменитой статьи А. Солженицина, Сарие своей стой-костью показала, что были в те страшные годы люди, которые сумели «жить не по лжи»…
Зимой 1940 года я некоторое время содержался в пересыльной тюрьме г. Тбилиси, переполненной такими же, как и я «врагами народа». Все ожида-ли этапа. Моим соседом по нарам оказался родной брат бывшего секретаря ЦК КП (б) Грузии Кахиани, который рассказал мне еще об одной очной ста-вке, предпринятой Берия, — на сей раз с братом Сарие (и, естественно, моим братом) Лютфи.
Перед тем как устроить очную ставку, Лютфи внушили, как он должен себя вести, с тем, чтобы Сарие, наконец, развязала язык. В случае «благопо-лучного исхода» ему гарантировали не только жизнь, но и полную неприкос-новенность. Что-что, а на обещания эти изверги никогда не скупились…
Если бы читатель имел возможность прочесть слова, нацарапанные на стенах бывшей внутренней тюрьмы НКВД г. Батуми, он бы понял, что и здесь, и в Тбилисской тюрьме внутренних дел, и в любом другом подобном заведении на огромной территории СССР «физическая неприкосновенность» ценилась выше жизни. «Он вернулся в камеру без глаз», «После двухчасового допроса он мо-чился кровью», «Он умолял нас перегрызть ему вены, потому что сам сде-лать этого не мог — у него не осталось ни зубов, ни ногтей»…
Лютфи не сразу узнал в этой старухе среднюю сестру. Что осталось от былой ее красоты? Ни следа, ни намека. Она же узнала его лишь по голосу…Он был потрясен до глубины души, но все-таки сумел подавить в себе вопль, хотя слез удержать не смог. Ему не помешали подойти близко к сестре, встать на колени, обнять ее.
Сарие, воспользовавшись моментом, призналась ему на ухо, что по ее вине страдает вся родня — пять братьев, младшая сестра, дяди, невестки. Все арес-тованы, всех ожидает либо смерть, либо долгая тюрьма. И повинилась Лютфи, что не выйди она наперекор братьям за Нестора Лакоба, ничего такого с ними не произошло бы. Если бы она была хорошей сестрой, то пожертвовала бы сво-ей любовью ради родных…
