— Я совершенно серьезно. — Андре отошел в сторону и прислонился к стене в проеме кухни. Он так и стоял, глядя на меня, но тут мне ответили, и я на несколько минут забыла обо всем. Я объяснялась с врачами, пытаясь связаться с тем, кто отвечал за маму. Его искали и не нашли, зато Шурочка перезвонила мне сама. Сказала, что сидит в больнице, а ее мобильник был в беззвучном режиме — она просто не слышала звонка.
— А что ты делаешь в больнице? — заволновалась я. — Ведь уже вечер.
— Ох, мы только сейчас приехали с обследования. Даша, определенно Оля выкарабкается.
— Что? — замерла я, и сердце забилось часто, как барабанчик в сумасшедшей песне в стиле рок. — Ты уверена? Расскажи мне все. Подожди! — Я посмотрела на Андре и перевела разговор в громкий режим, памятуя о том, что мой будущий муж, помимо всех остальных «талантов», еще и дипломированный врач.
— Активность мозга отличная, реакции появились. Говорят, она может прийти в себя со дня на день. Это, конечно, только прогноз….
— Не важно! — Я рассмеялась и расплакалась одновременно. Андре улыбался и кивал мне, и его обычное жесткое выражение лица изменилось, как будто он только что развернул рождественский подарок. — Все налаживается.
— Что?
— Все налаживается! — прокричала я. Шурочка помолчала, а затем спросила, как там у нас дела.
— Я, кажется, выхожу замуж.
— О! — только и смогла выдавить Шурочка, у которой глаза всегда были на мокром месте. Я не стала рассказывать ей о нападении Одри, о последующем кошмарном разговоре с ее женихом. Вместо этого я рассказал Шурочке, о том, какое кольцо мне подарил Андре. До этого момента я еще никому не сообщала о своем решении, и потому оно оставалось для меня чем-то эфемерным. Только теперь я вдруг осознала, что это правда. Наверное, я удивилась даже больше Шурочки, но она не заметила перепада в моей интонации. Ее уже было не остановить. Она, как Алиса из Зазеркалья, могла наплакать целое озеро слез.
— Ну-ну, ну-ну, — пыталась успокоить я, а Шурочка поздравляла меня.
— Ой, как хорошо, счастье-то какое! Сережа тебе не подходил. Я-то не говорила, не мое это дело, конечно, но ты-то девушка непростая, интересная, с изюминкой — как орхидея, а он-то — извозчик, чисто извозчик. Я все думала: выпрет его наша Дашка. Ну а что, не нашелся он? Его родители тут нам все телефоны оборвали. Говорят, нужно подавать в Интерпол. Я говорю: «Подавайте».
— Шура… — Я побледнела. Мне кажется, она даже не понимала, что делала, но я уже чувствовала, что вина — огромная и липкая, как деготь — растекается по мне с головы до ног. Я ведь и не подумала о родителях Сережи. Я была так напугана тем, что происходило, так сконцентрирована на себе и своей любви, что не позвонила им. Как же они, должно быть, ненавидят меня!
