— Стоит ли мне отдать ей ее деньги сейчас?
Лоусон был близок… слишком близок к тому, чтобы приставить ствол пистолета к горлу этого негодяя и заставить его подавиться последней сигарой, но такое поведение он считал привычками, недостойными джентльмена, коим себя мнил.
— Вы ранили моего друга, — продолжил Матиас. — Возможно, навсегда лишили его руки и возможности стрелять. Что ж… девчонка просто попалась под руку. Я думаю, это достойная плата за то, как вы обошлись с Джонни.
Джонни издал странный звук, словно бы означающий, что с последним утверждением он не согласен.
— Забирайте Эрика и проваливайте, — сказал Матиас. — Девчонка умирает. Так что идите, заберите его и отведите на поезд. Если уж он так сильно хочет уйти. Но я должен сказать вам кое-что, господа… — на этом голос Матиаса стал резким и неприятным. — Я не знаю, что говорилось в тех письмах, но Эрик Джеймс делал разные вещи, и в некоторых их них очень охотно разобрались бы представители власти. Теперь я собираюсь выяснить, кому были отправлены те письма. Это займет, быть может, минут пять: разговорить почтовых клерков нетрудно. Так что везите его домой, господа, и я буду рад приехать к нему в гости.
— Смельчак, да? — хмыкнул Лоусон, качнув головой. Все его существо в эту самую минуту боролось с желанием броситься к одному из раненых и напиться крови досыта. Энн опасливо косилась на него, понимая, что он едва может держаться. Ее глаза задавали один немой вопрос: ты справишься? И никто из них не знал ответа. — Я могу просто убить тебя, и дело с концом.
— О… вы двое, возможно, и были наняты в качестве стрелков, но вы далеко не прирожденные убийцы. Иначе мы бы уже были мертвы.
— Боже, Дьюс! — воскликнул Преско, и голос его прозвучал резко, как скрежет металла по стеклу. — Может, не будешь подавать им таких идей?!
— Просто даю им пищу для размышлений, — мягко отозвался Матиас с отвратительной ухмылкой. — Не более того.
О пище Лоусон думал, не переставая. Жажда мучила его, испепеляя каждую клетку тела. Кровь, вытекающая из раны девушки, была так близко… всего в нескольких футах от того места, где он стоял. Ручейки крови уже протянулись к подошвам его ботинок…
Мысль о том, чтобы припасть к ране девушки и выпить ее досуха, стучала в мозгу, как молот по наковальне. Невыносимо!
Лоусон чувствовал, что дрожит от нестерпимого могильного холода.
Где-то на расстоянии раздался свисток на железнодорожной станции, обозначающий скорое отправление. В день отходило два состава: один — из Хелены после полудня, а один — отсюда, в ранних сумерках. Последний поезд с платформы “Погибель”…
