— Что — потом? Где Даня?!
— А вот и Ма–ашенька, — из кухни выплывает радушная улыбка свекрови. — Приехала, милая, приехала наша детонька.
Распахнув пышногрудые свои объятия, воняя по́том, она кое–как протискивается в узкой прихожей мимо сына и тянется обнять невестку.
Маша прянет, ударяется спиной о входную дверь. Глаза её расширяются и в них пульсирует паника.
— Где Даня? — шепчет она. — Что вы с ним сделали?
— Ой… — расстраивается свекровь. И сыну: — А ты говорил, что все синтомы сняли. Где же все–то? — И Маше: — Ты же болела, детонька, посляродовым, как это, псориазом. Даня, Даня… Какой Даня? Мальчика ты мёртвым родила, детонька, аль не помнишь? Жлох.
— Даня! — кричит Маша, не слушая. — Что вы с ним сделали? Рома, где наш сын?
— Машенька… — Рома пытается успокаивающе погладить её по плечу. — Ты, наверное, не помнишь… Даня, он…
— Даня! — кричит Маша, словно сын, которому едва исполнилось три месяца, может отозваться.
Она торопливо сбрасывает с себя сапоги и, забыв про пальто, расталкивая свекровь и мужа, пробивается в комнату.
Как ни стремительны и неожиданны оказываются её порыв и атака, едва не завалившаяся в угол свекровь успевает таки сделать ей подножку — целяет носком ступни Машину голень.
Маша теряет равновесие и влетает в комнатушку, сбивая подбородок об истоптанный пол. Половицы скрипят.
Свекровь тут же бросается следом, торопясь придавить невестку своей тушей. А Машины глаза обегают комнату в поисках кроватки, которой почему–то нет на привычном месте. И в других — непривычных — местах её тоже не видно.
— Где?! — кричит она. — Где мой сын?
Она хочет подняться, путается в полах пальто, и в этот момент свекровина туша настигает её, наваливается сверху и напрочь припластывает к полу.
— Молоток давай, — велит свекровь сыну.
— Не луна же, — отзывается тот.
— Да всё одно теперь, — пыхтит свекровь. — Неси.
Покуда Рома бегает к темнушке и возвращается с молотком и двумя гвоздями–сотками, свекровь борется с Машей, силясь перевернуть её на спину. Ей не удаётся, пока она не пускается на хитрость — наваливается на Машино лицо своей пышной желеобразной грудью, напрочь перекрывая доступ кислорода. И когда ослабевшая невестка начинает биться, задыхаясь, теряя сознание и волю к сопротивлению, одним рывком переворичивает девушку на спину, крепко прижимает её руки к полу, так что Маша и двинуть ими не может. Подоспевает Рома с молотком и гвоздями.
— Может, не надо? — с сомнением произносит он, умоляюще глядя на мать.
