— Но как его сделать? — спросил кто-то из собравшихся, и сотни людей
нестройно подхватили этот вопрос.
— Да очень просто, — ответил Нильсен, поворачиваясь лицом к объективам
видеоустройств, передававшим его изображение всей планете. — Мы
уже подготовили для этого всё необходимое — всё, кроме, разумеется, будущего
устройства нашего общества, разумная организация которого потребует
всеобщих, личных и коллективных усилий. От вас требуется только
желание участвовать в делах Вселенной как равные, как часть цивилизации,
которая, собственно, сама по себе Вселенной и является. А дальше всё очень
просто. Во-первых, не надо быть либеральными демократами. Во-вторых,
пусть каждый из вас сейчас закроет глаза, протянет вперёд правую руку и
возьмёт в неё стоящий перед ним подстаканник для чая…
— Нильсен! — негодующе вскричал Ван-Суси. — Вы не сделаете этого!
Я понимаю, что вы копили обиду веками, но я вам всё-таки не позволю так
обращаться с целым народом!
— Ну, нет уж, коллега, придётся вам на сей раз перетерпеть, — ехидно
усмехнулся Нильсен. — Сперва они двадцать лет ели мне мозг своими вечными
человеческими ценностями. Потом я тринадцать с половиной миллиардов
лет работал без отпусков и выходных на их — именно на их — будущее
всеохватное могущество. Имею я право напоследок, перед тем, как они
снова возьмутся учить меня жизни и снова устанавливать свою власть надо
мной, хоть немного позабавить себя в награду за все мои труды?!
И растерявшемуся Ван-Суси пришлось всё-таки согласиться на трюк с
подстаканником.
Ия Корецкая
День великого воссоединения
Старики еще помнили тех, кто ворчал, не желая признавать эту дату.
Прошли столетия, и она стала сначала модным и популярным
поводом показать себя в среде фрондирующей молодежи, потом
официальным праздником, к которому приурочивались спортивные соревнования
и арт-хэппенинги, — и вот наконец, под напором всеуносящего
времени, забылась и потускнела. Более того, в последние годы в некоторых
кругах было принято нарочито пренебрегать официозом: подумаешь, мол,
событие, едины ну и всегда были едины по праву, чего там особенного,
нормальное восстановление исторической справедливости...
Но Орест не входил в их число. Невзирая на происки диссидентов и ревизионистов,
он считал нужным каждый год отмечать этот день — и непременно
в обществе верной подруги Глаши, слегка подначивая её и тем самым
не давая заглохнуть памяти предков.
