И все ж таки, большей гибкостью ума, большей чувствительностью, даже, подчас, мечтательностью отличалось молодое поколение. Так и обычно бывает, даже в природе — пока росток юн — он нежен и гибок, бурно текут по нему жизненные соки, охотно и легко повертывается он и в одну и в другую сторону, следуя за согревающим его солнцем; вырастет — одеревенеет, покроется корою как броней, замрет в могучей своей неподвижности, будто оглохнет и ослепнет; одно слово — дуб.
Иначе говоря, молодое–то оно молодое, но дело это также преходящее. Подрастает оно, делается — средним; появляются у него новые заботы и хлопоты, на чувствительность, а равно и мечтательность не остается уж времени, да и кажется — к чему они? Думать, изощряя ум, тоже особенно незачем: что нужно доброму человеку для жизни, давно уже выдумано, а что не выдумано — так, может, оно–то и не нужно, вредно, может быть. Среднее поколение — старится, недолог век людской на этой земле, несравним он с веком деревьев, рек или скал, старикам уже совсем недосуг всякими глупостями голову занимать — у них мысли простые, спокойные, нужные: какая погода назавтра будет, чем сегодня кишечник порадует, в порядке ли дела у среднего поколения — детей, да и у младшего, — подрастающих внуков, — живот от лесных орехов не болит ли?.. Ах, да, внуки–то уже не ребята малые, во–он они под окном, — молодые люди, ходят, глаза мечтательные, о чем мечтают–то?.. — да тебе, дедушка, на что?.. — и то, правду сказать, ни на что, так просто; мне уж это все равно… Вот и поговорили.
И все–таки, несмотря на это вечное коловращение, а может быть, и благодаря нему, нет на земле ни одного леса, где не тянулся бы к солнцу хоть один зеленый росток, нет ни одного людского поселения, где не звучал бы хоть один молодой голос, что, запинаясь и поминутно вздыхая, первый раз произносит слова: «ты… ну, это, понимаешь… пойдешь сегодня со мною?..»
Молодой человек, произнесший только что именно эти самые слова и получивший утвердительный ответ радостно блеснувших из–под опущенных с полагающейся скромностью ресниц глаз, а также раскрасневшихся — трубку прикуривай — щек, выдающих, что скромность–то — напускная (вот, ужо–тко пойдет она сегодня с тобой! — ужо–тко покажет, каковы они в деле, скромницы–то!)… да, так вот — был он, конечно, вне себя от счастья. Тоже, кстати, привилегия, редко доступная среднему или уж, тем более, старшему поколению.
От дома возлюбленной своей отправился молодой человек сперва к себе домой, через две улицы — переобуться (не топтать же целый–то день обувку новую, на ярмарке купленную и для визита к девушке надетую — снашивается!), голубей на радостях погонять, посвистеть; после, не удовлетворившись этим, решил он прогуляться за каменоломню, в конец долины, где она уже лощиною поднимается и теряется в летней зелени. А, — проветрить и остудить в лесной прохладе отчего–то — ух! — взмокшие шею и грудь, да собрать непременный букетик к вечеру, да и, вообще, дела там найдутся — сыном лесника он был. Путь, конечно, неблизкий, так ведь и ноги–то молодые, скорые; да и не привыкать ему было даже по два раза в день бегать туда–сюда, когда отец, например, ходил за лесом смотреть — обед ему отнести, то–се.
