– А долго вам ещё работать? – неловко присев на краюшек дивана, Пашенька сложил руки на коленях ладонями друг к другу.
– Всю жизнь, – отвечаю, отвлекаясь от клавиатуры, – Это если глобально. А локально – всего пол-абзаца осталось. Скоро уже.
Не писать про Зинаиду Райх я имею полное моральное право, но не могу. Она, хоть и не поэт, но к моей антологии смерти имеет самое, что ни на есть, прямое отношение. Мать Есенина бросила ей, убивающейся над телом повесившегося первого мужа, едкое и несправедливое: «Это из-за тебя всё!» А Райх её не слышала: «Куда ты уходишь, моя сказка!» – кричала она мёртвому Есенину – отцу своих двоих детей и виновнику всего-всего, что с ней, Зинаидой, наслучалось. До того, как беспутный и взбалмошный, гениальный и пропащий поэт вымотал ей душу, Райх была обычной красивой женщиной – милой секретаршей литературного объединения с толпой поклонников и соответствующими этому перспективами на блестящее будущее. Есенин пришёл, увидел, покорил, стёр любые перспективы побоями и унижениями и пошёл дальше. Зинаида ждала, надеялась, долго прощала всё, даже новую любовь и семью. А вот Айседору Дункан простить не смогла. С её появлением в жизни Есенина, Райх поняла, что на своем первом замужестве навсегда нужно поставить точку. Нет, точки ей было мало. Это должен был быть восклицательный знак. Она спалила душу об Есенина и теперь могла добиться в этом мире чего угодно. Без души добиваться проще – Электрический свет/ напрасно лезет мне в душу./ Там её нет:/ без души много лучше – у человека без души нет ахиллесовых пят. И Райх начала действовать: распрямила плечи (так, будто и не было на них груза в виде двоих маленьких детей и вечного безденежья), собралась с силами и решила стать актрисой. В театре Мейерхольда её приняли на ура. Классическое: «Нас гений издали заметил». Её /кивком отметил/ знаменитый режиссёр Мейерхольд. Оценил, полюбил, усыновил детей. Подарил настоящую крепкую семью и даже терпел выходки опомнившегося вдруг Есенина, возжелавшего вернуть ставшую знаменитой актрисой Зинаиду. Мейерхольд прощал Райх даже тайные встречи с Есениным (она сдалась-таки под сумасшедшим напором обновлённой любви поэта). Мейерхольд терпеливо ждал, пока Зиночка «переболеет бывшим мужем». Она и переболела бы непременно (бросать новую семью, наполненную таким теплом и взаимоуважением, Райх не собиралась ни при каких условиях). Но тут Есенин повесился, и превратился для Зинаиды в вечный укор. В трагедию «ушедшей сказки».
