— Это все из-за болезни, папа.
— Да, конечно. Но нелегко это терпеть... Тебя-то днем дома нет, потому ты и представить себе не можешь... Мили стала настоящим тираном... Сегодня утром бедная Луиза из-за нее даже плакала... А нам так повезло, что она у нас есть!
Анна машинально налила и отцу стаканчик сухого вина. Он молча поднес его к губам. Они вместе выпили.
— Боже мой, боже мой! — тяжело вздохнул он. — До чего же все печально!
Она разложила сандвичи на тарелке и вымыла руки. Струя воды брызнула на юбку.
— Папа, — сказала она, вытирая руки полотенцем, — тебе надо сменить костюм.
— Почему?
— Ты же знаешь, что он не нравится Мили. И к тому же время года для него неподходящее.
— Это верно. Что же мне тогда надеть?
— Что угодно. Надень шерстяной коричневый жакет.
— Хорошо... сейчас...
На десерт для больной было приготовлено печеное яблоко с желе из красной смородины. Пьер снова появился на кухне — на этот раз в платно облегавшем коричневом шерстяном жакете. Небольшой животик, широкие плечи, наивный и мягкий взгляд.
Анна отнесла матери подносик с едой, взбила ей подушки, помогла сесть. Пьер вошел следом и остановился в ожидании приговора. Эмильенна оглядела его с ног до головы, но ничего не сказала. Возможно, она даже и не заметила, что он переоделся! После укола ей стало легче, и лицо ее приняло умиротворенное выражение. Она поднесла сандвич ко рту и надкусила. Затем затрясла головой, чтобы оторвать надкушенный кусок. Щеки ее порозовели от усилий, и она принялась старательно, долго жевать.
— Тебе нравится? — спросила Анна.
— Да, — ответила Эмильенна. — Очень вкусно.
Пьер присел на край постели. И украдкой с любовью поглядывал на жену — она этого не замечала. Тогда он осторожно прилег с ней рядом, но так неуклюже, что ноги его висели в воздухе, а голова упиралась в подушку. Анна опять подумала, что он, видимо, не понимает, в каком состоянии находится ее мать. По временам ей даже казалось, что он не считает Эмильенну тяжелобольной — просто ей неможется, — и потому он иной раз вел себя с ней как мужчина с женщиной. Вот и сейчас — вдруг взял ее руку и, поднеся к губам, прильнул к ней долгим поцелуем. Совсем как раньше. Эмильенна нахмурилась, и он опустил ее руку на одеяло.
— Анна виделась сегодня с Марком, — сказал он.
На лице Эмильенны не отразилось ничего — точно речь шла о чем-то бесконечно далеком.
— А-а, — протянула она безразлично. — Он в Париже?
— Да, — ответила Анна.
— Ну и как он?
