История моего тела | страница 3
У каждого есть тройственный выбор между низким, обычным и высоким путем. Низкий означает пустить на ветер, разбазарить и обесценить все таланты и способности, предать мечту: все пропить или стать наркоманом, растерять себя, прыгая по чужим постелям.
Средний — жить как все, как надо, как положено, омертветь уже к тридцати годам в погоне за «чтоб все, как у людей»: школа — институт — ЗАГС; брак с первым подвернувшимся, но лишь бы муж был; дети — потому что срочно надо родить до тридцати пяти, иначе вдруг кто что подумает или скажет… Ну и стандартно осточертевшая работа, с которой двинуться куда-то страшно.
Высокий — это шаг в полную неизвестность, наперекор логике и здравомыслию, смелость следовать за зовом своей души даже вопреки осуждению окружающих.
В общем, начинаю свой рассказ.
Пухлое детство
Я всегда была пухлым ребенком: девочка с маслянистыми щечками, любимая, первая внучка бабушки-казашки, замечательно готовившей национальную жирную кухню и баловавшей меня булочками да вермишелевыми супами на молоке.
>Моя бабушка - истинная торе, прекрасная и гордая
>
>
>С бабулей
>
>
>
>Пухлая Ясенька
>
>
Когда мне было четыре года, у меня появилась младшая сестренка, которую кормили смесью, потому что у мамы не было молока. Эту детскую смесь я приноровилась наяривать, добавляя и без того лоснящимся щекам еще больше округлости.
В первом классе меня отдали на плавание. Тогда по советским школам ходили тренеры и отбирали в секции детей, исходя из их физических данных. Конечно, я мечтала о художественной гимнастике, но самая высокая и физически развитая девочка в классе под требуемые параметры не подходила.
Впрочем, разумность нашей судьбы и происходящего мы понимаем гораздо позже, чем происходят какие-то события (мы чаще всего ими недовольны). И случись в моей жизни гимнастика, быть бы мне травмированной уже к двадцати годам. Но мне тридцать три, и я, слава Богу, никогда не получала серьезных травм.
Проклятье взвешивания
Пожалуй, самым унизительным моментом было ежегодное школьное взвешивание и измерение. Как стадо, нас гнали в процедурный кабинет, где сжимающихся от стыда за свою полуобнаженность девочек (медсестры требовали раздеться, оставляя трогательные трусики и маечки) безжалостно обмеряли и все записывали в пухлую амбарную книгу.
Я стеснялась своего роста и старалась ссутулиться, но еще больше стеснялась своего веса: тяжелее меня была только девочка с ожирением, закормленная дома гиперзаботливой мамой… Это был ад: под презрительным взглядом недоброжелательной медсестры и под смешки худых одноклассниц я выслушивала, что слишком много вешу и надо меньше есть.
