Это опять одно изъ тѣхъ накопившихся въ нашей печати недоразумѣній, которыя мѣшаютъ ясно понимать вещи и вѣрно относиться къ текущимъ литературнымъ явленіямъ. Постараемся объяснить себѣ откуда исходитъ это недоразумѣніе, и для этого приведемъ изъ статьи г. Пыпиня мѣсто формулирующее его главное обвиненіе противъ Пушкина.
«Кружокъ Пушкина составлялъ въ литературѣ тридцатыхъ годовъ особую категорію, которая мало сближалась съ другими литературными кругами. Главнѣйшіе его представители: Жуковскій и Пушкинъ, пользовались всѣмъ авторитетомъ своей славы, который и служилъ знамеаемъ для ихъ второстепенныхъ и третьестепенныхъ сподвижниковъ. Еще со второй половины двадцатыхъ годовъ этотъ кругъ сплотился въ прочно-связанное, почти замкнутое общество, со своимъ эстетическимъ и общественнымъ кодексомъ.
«Въ этомъ кругѣ уцѣлѣвшіе остатки «Арзамаса» соединялись съ болѣе молодыми представителями Пушкинскаго романтизма. Изъ «Арзамаса» перешелъ сюда взглядъ на литературу какъ на отвлеченное художество, взглядъ приводившій въ концѣ концовъ къ полному удаленію литературы отъ вопросовъ дѣйствительной жизни. Пушкинъ не даромъ заявлялъ свое пренебреженіе къ «черни», то-есть къ обществу, которое вздумало бы ждать отъ литературы какого-нибудь живаго участія къ своимъ нравственнымъ интересамъ, а не одного зрѣлища жертвоприношеній Аполлону, и высокомѣрно выдѣлялъ привилегію поэта быть рожденнымъ для вдохновенія и сладкихъ звуковъ, далекихъ отъ «житейскаго волненія» и къ нему безучастныхъ.
«Съ этимъ понятіемъ о поэзіи, удаляемой отъ «черни», естественно соединился тѣсно-консервативный взглядъ въ предметахъ общественныхъ. Удаляясь отъ дѣйствительности, эта литература переставала и понимать ее. Взглядъ кружка и здѣсь развивалъ преданія «Арзамаса»; легкій оттенокъ либерализма, сохранившійся въ виду Шишковскаго старовѣрства и партіи классиковъ, теперь почти исчезъ; затѣмъ по предметамъ общественнымъ мнѣнія кружка состояли въ апотеозѣ господствовавшаго положенія вещей. Жуковскій держался издавна этой точки зрѣнія; у Пушкина съ половины двадцатыхъ годовъ выдохлись всѣ остатки прежняго либерализма, и наконецъ офиціальная народность нашла въ немъ своего преданнаго пѣвца.
«Когда въ дѣятельности Пушкина настала пора чисто художественнаго творчества», говоритъ г. Пыпинъ, нѣсколько далѣе, «интересъ общественный сталъ для него довольно безразличенъ; это обстоятельство, которое ставили въ связь съ его новыми отношеніями въ высшихъ сферахъ, начало охлаждать прежнее горячее сочувствіе къ нему въ той части публики которая искала въ литературѣ нравственно-общественнаго смысла.»
